16 мая открывается 65-й Каннский фестиваль. В конкурсе - фильм Сергея Лозницы "В тумане", и для меня это одна из главных интриг двенадцатидневного киномарафона.

Вообще-то сличать фильм с литературным первоисточником – последнее дело: кино - не серия иллюстраций к книге. Но здесь особый случай.

Читавший повесть Василя Быкова согласится с тем, что в литературе редко встретишь что-то менее кинематографичное. В ней почти нет прямого действия, и она почти целиком состоит из того, что в пьесах зовут авторскими ремарками. Это подробнейшие, психологически точные описания запредельных по драматизму обстоятельств и запредельных по трагизму человеческих состояний.

Само действие развивается в течение одной ночи. Два партизана отряжены расстрелять предателя, который на самом деле не предатель: немцы, зная фанатизм «комиссаров», иезуитски отдают его на наш родимый «суд линча». И все. Мгновение застыло в одном из тупиков военного времени.

А характеры даны в эпизодах из прошлого - флэшбеках. Характеры контрастные. Один – нравственный максималист: совестливый до самоуничижения, неспособный к компромиссам даже ради самой жизни. Это тип человека как бы вне политических систем - просто тип человека. Другой – живущий по обстоятельствам, но по возможности честно. И третий - порождение советского номенклатурного, кастового, чиновничьего сознания. По версии режиссера, предложенной в пресс-релизе, эта триада условно обозначена как святой - сомневающийся - преступный.

Особенность коллизии в том, что характеры в условиях войны уже не имеют значения. Не работают ни кастовые границы, ни инстинктивно впитанные Заповеди. Человек уже неспособен поступать по убеждениям - он во власти законов тупых, нерассуждающих, безжалостных, он вне нравственных координат. Мир становится черно-белым, причем добро неотличимо от зла - эти категории теряют смысл. Герои пытаются уловить суть и сделать свой выбор, но это усилия мухи в паутине. А тогда - лучше смерть.

Повесть Быкова - конечно, не о героике войны как поле для подвигов. Не о том, о чем так увлекательно врут боевики. Она - об ее ужасе, ее абсурде, ее античеловеческой природе, переворачивающей вверх дном все принципы нормальной жизни. Она - о войне как противоестественном, преступном состоянии человеческих сообществ. Вот в чем для меня смысл повести, и он возникает из логики не столько поведения и поступков, сколько самоощущений трех главных героев: они выхвачены из нормального мира и оказались в пространстве, где нет верха и низа. Мотив, мне кажется, более чем актуальный.

Как передать этот психологический сюжет в кино? "Говорящий пейзаж" в литературе - это бездна чувств и смыслов, а в кино это всего только пейзаж, и, несмотря на все ухищрения оператора, каждый волен чувствовать свое и думать о своем. В кино важны поступки и диалоги – в книге ни того, ни другого почти нет. Вся художественная система повести на экране должна стать какой-то иной. Так представляется мне. Как это видится столь чуткому и самодостаточному режиссеру, как Лозница, мы скоро узнаем. А пока он отвечает на наши вопросы, не вдаваясь в детали своего фильма.

– Повесть Василя Быкова содержит мало действия и еще меньше диалогов. Вся напряженность ее – во внутреннем состоянии героев, в «психологическом пейзаже». Для кинематографа, который предпочитает внешнее действие, она – крепкий орешек и серьезный вызов. Вас именно это в ней привлекло?

Сергей Лозница: Сценарий, который я написал по повести, занимал всего лишь 46 страниц. Если считать длину фильма по американской системе (страница - минута), то это почти что короткометражка. Длина фильма сейчас – 128 минут. Есть некоторые эпизоды, описание которых занимает один абзац текста или три минуты фильма. Камера повествует иначе, чем может повествовать слово. Повесть я прочитал двенадцать лет назад и сразу же написал по ней сценарий. Я даже не задавал себе вопрос – почему. Она меня тронула до глубины души. В главном герое я увидел близкое, родное, знакомое, что я, казалось, знал с детства. Десять лет ждал возможности поставить этот фильм. Все слышал от продюсеров: ну кому сейчас интересна Вторая мировая война, столько уже фильмов снято и так далее... Как будто фильмы появляются по той причине, что они кому-то интересны, а не наоборот.

– Василь Быков в своем творчестве предлагает иной, более диалектичный взгляд на войну. Ваш фильм продолжает тему конкретной войны, или вы стремились выйти на какие-то более широкие обобщения? В чем его актуальность сегодня?

Сергей Лозница: Мне кажется, что события этого периода еще ждут своего изучения и осмысления. У нас не было возможности в силу идеологических и прочих причин отнестись к ним вне навязанной властью заданности оценок и суждений. Сейчас потихоньку начинают открывать архивы, публиковать воспоминания, анализировать происшедшее, по возможности, беспристрастно. Не нужно забывать, что причины происшедшего с нами будут влиять на нас до тех пор, пока мы их не поймем.

– Вы - документалист по первому призванию. В какой мере этот опыт пригодился в работе над новым фильмом?

Сергей Лозница: Наверное, не стоит так уж сильно разделять неигровое и игровое кино. Принципы построения повествования все равно остаются одинаковыми. Способ получения материала разный, но какое это имеет значение! И то и другое – иллюзия, и обращена она, или точнее, существует она в нашем воображении. Конечно, опыт пригодился.

– Несколько слов об актерах этого фильма, о том, как вы их нашли и по какому принципу искали? Довольны ли результатом их работы?

Сергей Лозница: У меня снимались прекрасные актеры. Искал я их не по принципу. Я искал по ощущению. Когда я задумываю картину, то образ актера уже присутствует в моем воображении. Остается только его встретить. В главной роли снялся выпускник РАТИ Володя Свирский. Это его первая большая роль в кино. Сергей Колесов, Влад Абашин, Юлия Пересильд, Надежда Маркина, Влад Иванов, Дмитрий Быковский, Тимофей Трибунцев, Сергей Русскин, Борис Каморзин, Михаил Евланов, Игорь Хрипунов – все прекрасные актеры, и одно удовольствие с ними работать. Это не значит, что было легко. Снимать фильм непросто, и работа актера – тяжелая работа, если относиться к ней серьезно. Но в результате, насколько я почувствовал, все остались довольны.

– В титрах картины значатся продюсеры четырех стран, но СМИ в России гордо подают фильм как российский, как очередной успех российского кинематографа, наконец-то попавшего в каннский конкурс. Как вы это прокомментируете?

Сергей Лозница: Исаак Ньютон как-то сказал: «Если я видел так далеко, то потому, что стоял на плечах гигантов». Если мой фильм имеет смысл и ценность, то в том числе и по этой причине. А вот СМИ Белоруссии гордо подают фильм как белорусский, а СМИ Латвии - как латышский. Только немцы никак не могут признать фильм немецким, хотя большая часть финансирования была из Германии. Видимо где-то там пролегает граница культур.

– Два года назад вы были в каннском конкурсе с фильмом «Счастье мое». Фильм был тепло принят российской критикой. Как в конечном итоге сложилась его судьба в мире и в России?

Сергей Лозница: Не было никаких сложностей с выходом на фильма «Счастье мое» в кинотеатрах. Он прекрасно прокатался на пяти или семи копиях почти год спустя после премьеры. К тому моменту все успели посмотреть картину в Интернете, поэтому прокат, можно сказать, не удался. И потом, в России прокат картин такого типа очень и очень специфический - в силу сложившейся традиции. В мире фильм «Счастье мое» был в прокате во многих странах. В Европе почти всюду, в Южной и Северной Америке, в Израиле. И новый фильм тоже уже куплен для многих территорий еще до премьеры. И, конечно, он выйдет в прокат в России. Насколько ограниченным будет его прокат – посмотрим.


Обстоятельства времени

Каннская премьера картины - 25 мая, за день до объявления лауреатов. С одной стороны, это для фильма невыгодно: уже начинает разъезжаться пресса, перестают выходить ежедневные фестивальные журналы, и мы не сразу узнаем реакцию международной критики. Но с другой - Каннский фестиваль склонен к коварству и лучшие козыри-сюрпризы приберегает на последние дни, когда выстроив свои рейтинги, все расслабились. Так когда-то поверг журналистов в панику никому не ведомый и почти никем не виденный фильм "Розетта", нежданно отхвативший Золотую пальмовую ветвь.

("Российская газета")