Завтра стартует Каннский кинофестиваль. В этот раз нам есть за кого болеть: в основной конкурс приглашена картина Сергея Лозницы «В тумане» по одноименной повести Василя Быкова. Строго говоря, фильм Лозницы — не только российского производства, это копродукция Германии, России, Латвии, Голландии и Белоруссии. С российской стороны картину продюсировала частная компания GP, средства на производство и продвижение выделил также Фонд кино. Лента снята на русском языке, преимущественно с русскими актерами, и это дает нам право считать ее своей. В эти дни Сергей Лозница завершает работу над картиной. Обозревателю «Труда» Леониду Павлючику удалось связаться с режиссером и задать ему несколько вопросов.

— Сергей, вы закончили ВГИК по специальности «режиссура игрового кино» в 1996 году. Но занялись кино документальным. Это была вынужденная мера, или вы хотели таким образом приобрести дополнительный профессиональный и жизненный опыт?

— Так сложились обстоятельства. В те годы у меня была возможность делать документальные картины с относительно небольшим бюджетом и быть независимым. Несколько лет назад появилась возможность снять игровую картину. Любой приобретенный опыт обогащает. Я уверен, что практика режиссера игрового кино пригодится мне в моих новых документальных проектах.

Только что я закончил работу над 20-минутным черно-белым документальным фильмом «Письмо». Документалистика для меня — это поле для эксперимента, возможность экспериментировать с формой, своего рода лаборатория. У меня есть полная свобода, поскольку бюджеты документальных картин небольшие, и я могу позволить себе быть в этом смысле абсолютно безответственным.

— Что надо сделать дебютанту, чтобы его первая игровая картина сразу попала в Канн, как это случилось с вашей предыдущей лентой «Счастье мое»?

— Не знаю, что я могу кому-либо посоветовать. Знаю только, что я делал и делаю. Я страстно люблю то, чем занимаюсь, и отдаю этому все время моей жизни.

— Ваш фильм «Счастье мое» собрал в Канне хорошие отзывы, но остался без наград. Мне кажется, жюри попало в плен ложной коллизии, навязанной прессой, — противопоставление вашего фильма, критического по отношению к нынешней российской действительности, патриотическому блокбастеру Никиты Михалкова «Предстояние». И жюри, похоже, решило на всякий случай не заметить обе картины:

— Уверен, что «коллизии» в российской кинопрессе в мае 2010 года не только не оказали влияние на жюри фестиваля, но и вообще не были этому жюри известны. Эти «бои местного значения» актуальны лишь на внутреннем рынке, в силу специфики российской прессы. В конкурсе Каннского фестиваля каждый год показывают как минимум три французские картины. Но почему-то французским критикам не приходит в голову сводить весь фестиваль к борьбе между французскими режиссерами. Или, например, американским критикам писать о том, что в Канне решается судьба американского кино. На Каннском фестивале каждый конкурсный фильм рассматривается как уникальное, автономное произведение, и критерии оценки заданы исключительно мировым кинематографическим контекстом. Я счастлив от того, что могу представить свой новый фильм на Каннском фестивале. Это лучшее место в мире для премьеры картины, и я благодарен организаторам фестиваля за то, что они оказали мне такую честь.

— Позволю себе наивный вопрос. Вы родились в Белоруссии, учились в Киеве и Москве, работали в Питере, живете нынче в Германии. Кем вы себя внутренне ощущаете? Белорусом? Украинцем? Россиянином? Европейцем? Гражданином мира?

— «Рождение души — медленное и темное рождение, более таинственное, чем рождение тела. Когда же душа человека рождается в этой стране, на нее набрасываются сети, чтобы не дать ей взлететь. Ты говоришь мне о национальности, религии, языке. Я постараюсь избежать этих сетей…» Это Джеймс Джойс, «Портрет художника в юности».

Если вы спрашиваете о географии, то в силу моей профессии я провожу значительную часть времени в путешествиях и подолгу живу там, где работаю. Если вы спрашиваете о метафизике, то мой родной язык — русский, сценарии я пишу по-русски и фильмы снимаю на русском языке.

— Сегодня фильмом о войне удивить зрителей очень сложно. Чем в этой связи вас заинтересовала внешне неброская повесть «В тумане», рассказывающая о том, как два партизана собираются свершить возмездие над путевым обходчиком, обвиненным в пособничестве фашистам?

— Я никого ничем не хочу удивлять. Фильмы не снимаются о войне, фильмы снимаются о людях. Военное время — это всего лишь обстоятельство действия, но не тема картины. Герой повести Василя Быкова, путевой обходчик Сущеня (в его роли снялся выпускник РАТИ Владимир Свирский. — «Труд») оказывается в ситуации, когда для того, чтобы сохранить себя как личность и отстоять свое человеческое достоинство, он должен сделать выбор между жизнью и смертью. Эта тема меня волнует.

— Сценарий фильма «В тумане» вы написали более 10 лет назад. Как отразилось это десятилетие на сценарии и снятом вами фильме?

— За прошедшие 10 лет сценарий изменился и, мне кажется, в лучшую сторону.

— Готовясь к разговору с вами, я с удивлением обнаружил, что по произведениям Быкова снято около 20 фильмов. Но по-настоящему удачных фильмов почти нет — за исключением, может быть, «Восхождения» Ларисы Шепитько, к которому сам Быков, насколько помню, относился сдержанно. Ваше отношение к этой и другим картинам, снятым по Быкову?

— Я думаю, что лучшая картина, снятая по прозе Василя Быкова, — это фильм «Восхождение» Ларисы Шепитько. Сейчас я к этой картине отношусь тоже сдержанно. Меня останавливает пафос, который присутствует в фильме и уводит зрителя от темы.

— Сразу после Канна ваш фильм «В тумане» едет на Фестиваль молодого европейского кино в Вологду, минуя сочинский «Кинотавр». Почему? Говорят, вы что-то не поделили с руководителем фестиваля Александром Роднянским.

— Мне нечего делить с Александром Роднянским. Я принял это решение исходя из соображений этики. Два года назад, после премьеры фильма «Счастье мое» на фестивале «Кинотавр», директор фестиваля позволил себе публичные высказывания в мой адрес и в адрес приглашенной им картины, которые недопустимы в цивилизованном обществе. Каковы бы ни были художественные пристрастия директора, он либо не приглашает фильм на фестиваль, либо, пригласив, относится к нему с почтением. В противном случае он дискредитирует фестиваль.

— Когда вашу картину сможет увидеть российский и европейский зритель?

— На данный момент, насколько мне известно, фильм приобретен прокатными компаниями Франции, Германии, Австрии, Швейцарии, Польши, Бенилюкса, России. Компания Match Factory, агент по всемирным продажам, ведет переговоры с дистрибьютерами ряда стран и планирует заключить контракты во время Каннского фестиваля. В России прокатчиками картины станут наши продюсеры — кинокомпания GP. Если все пойдет по плану, фильм выйдет на российские экраны осенью.

Личное дело

Сергей Лозница, режиссер

Родился 5 сентября 1964 года в городе Барановичи (Белоруссия, бывший СССР).

Окончил в 1987 году Киевский политехнический институт по специальности «инженер-математик». В 1997 году окончил ВГИК, мастерскую режиссуры игрового кино.

Работал с 1987 по 1991 год в киевском Институте кибернетики, где занимался разработкой экспертных систем и проблемами искусственного интеллекта.

Снимает документальное кино с 1996 года. Автор 11 документальных фильмов. Лауреат российских национальных премий «Ника» и «Лавр», обладатель многочисленных международных наград.

Премьера игрового дебюта Сергея Лозницы «Счастье мое» состоялась в мае 2010 года на МКФ в Канне. Фильму присужден приз за лучшую режиссуру и приз Гильдии киноведов и кинокритиков на открытом российском фестивале «Кинотавр», Гран-при МКФ в Вологде, приз «Серебряный абрикос» МКФ в Ереване, приз за лучший сценарий фестиваля «Киношок» в Анапе, Гран-при фестиваля и приз FIPRESCI МКФ «Молодость» в Киеве, Гран-при МКФ «Листопад» в Минске, Гран-при МКФ «Темные ночи» в Таллине.
(опубликовано в "Труде" 15 мая).