Премьеру фильма с ничего не обещающим названием «По ту сторону холмов» в Канне ждали с особым интересом: это новая работа румынского режиссера Кристиана Мунджиу, получившего Золотую пальмовую ветвь за фильм «4 месяца, 3 недели и 2 дня».

Битком набитый зал два с половиной часа смотрел историю медленную и страшную, историю о том, как из самых лучших побуждений фанатики добра могут сотворить самое преступное из зол – убить человека. Смотрел в полной тишине, сдерживая дыхание и пытаясь унять сердцебиение. На финальных титрах зазвучало умиротворящее «Спи моя радость, усни…». Мелодию разорвали отдельные крики «бу-у!» и то, что в отчетах зовут бурными продолжительными аплодисментами.
Это значит, в Канне назревает очередная увлекательная интрига: аудитория раскололась – и есть отчего.

В принципе Мунджиу снял свою версию старого советского фильма «Тучи над Борском», недавно показанного по нашему ТВ, - правда, не подозревая о его существовании, в другое время, при других общественных ориентирах и на совершенно другом художественном уровне.

В основе его картины реальный случай, получивший широкий общественный резонанс во всей Европе, кроме России. В маленьком молдавском селе местная православная община убила девушку, пытаясь изгнать из нее предполагаемого беса. Преступники понесли наказание, но подчеркивает Мунджиу, Интернет и теперь пестрит снятыми на мобильные телефоны видеодокументами многочисленных случаев доморощенного экзорцизма в странах Восточной Европы. Освободившись от одной диктатуры, люди попали во власть другой, не менее жестокой – диктатуры невежества и тьмы.

Во время просмотра фильма в зале только однажды возник смех – когда монашки зачитывали новоприбывшей девушке список из 464 грехов: грешными, по сути, объявлялись все проявления жизни. Во избежание грехов предписывалось денно и нощно молиться, задавив в себе все человеческое. «Почему ты боишься жизни?!» - этот отчаянный вопрос стал ключевой фразой картины.

Вопрос задает Алина (Кристина Флютур), приехавшая из Германии в надежде забрать с собой единственную подругу Войчиту (Космина Стратан), с которой сроднилась еще в румынском сиротском приюте. Скоро станет ясно, что это не просто дружба, а любовь, что Алина без Войчиты не может жить. Но Войчита теперь другая – она посвятила себя богу, ушла в монашки, живет в крошечном женском монастыре, где нет электричества, и время для нее остановилось – надо перетерпеть эту жизнь и молиться в ожидании вечного рая.

Для Алины потеря любимой подобна смерти. Для Войчиты запретная любовь – страшный грех, она уже омертвела душой и к вызовам жизни, в сущности, равнодушна. И Алина начинает метаться в отчаянии. Пытается принять новые условия существования, исправно слушает бредни святого отца (Валериу Андриута), и чем дальше углубляется в дебри канонов, тем больше восстает против насилия ее существо. Мунджиу и его великолепный оператор Олег Муту выбирают для съемок зимнее время – черно-белый мир, где уже нет никаких признаков XXI века, первичное полупещерное существование и вечно постные лица, лишенные любых живых эмоций, кроме тайного любопытства к чужим грехам и соблазнам.
Черно-белый мир порождает черно-белое сознание. В этом сознании есть только абсолютное добро – бог, и абсолютное зло – дьявол. Жизнь во всех ее разнообразных проявлениях и вариантах бдительно проверяется на наличие дьявольских козней – взгляды подозрительны, по любому поводу бегут советоваться с суровым святым отцом, а у того все случаи один рецепт: молиться. Непонятная смутьянка с растленного Запада несет в себе опасность: она сомневается, она не верит в чудо, в нее вселился дьявол. Истерику отчаявшейся девушки принимают за бесовские конвульсии. И тогда, желая ей добра и только добра, ее медленно и жестоко пытают голодом, унижением и жаждой, привязав к самодельному кресту, пока не доводят до смерти.

Разумеется, я сейчас отметил только главные моменты фабулы. В фильме она дана почти в романных формах, с бэкграундом, с поездкой к бросившим дочь родителям, с безнадежными попытками Алины вернуть былую любовь, с точно и тонко подмеченными чертами религиозного фанатизма - источника всех людских бед. Журналист по первой профессии, Мунджиу выстраивает повествование в почти документальной бесстрастной манере, не нагнетая искусственно эмоций в зрительном зале, но позволяя героям доходить до крайних точек эмоциональных взрывов. Финал у многих вызовет упреки в недоделанности, но я вижу здесь свою художественную и публицистическую логику: запредельная по трагизму коллизия мистической Битвы Добра и Зла обрывается в сугубую прозу. Врач в больнице, куда доставят убитую Алину, смотрит на перепуганных монашек с брезгливостью, как на явление Средневековья современному миру. Приезжает полиция расследовать убийство. Святой отец, сообразив, что ему светит двадцать лет тюрьмы, теряет всю значительность и лепечет, как нашкодивший пацан, и это значит, что в Румынии еще работают законы. Все, на чем держался монастырь, переворачивается вверх дном: теперь слуги божии оказываются исчадиями ада. «Любовь может сделать понятия добра и зла весьма относительными, - подчеркивает режиссер в аннотации к фильму. - Свет и тьма на самом деле есть порождения не бога и дьявола, а хорошего образования или дремучего невежества».

Мунджиу закольцовывает картину обостренно метафорическими кадрами. В начале фильма приехавшая Алина бежит к встречающей ее на вокзале Войчите сквозь густую, зажатую между железнодорожными составами толпу – против течения. В финале, когда преступных рабов божьих везут в автозаке, дорогу преграждает группа детей, возвращающихся из школы, – веселых и пока полных жизни. Проехавшая мимо машина зальет ветровое стекло автозака потоками жидкой грязи, и картина динамичной нормальной современной жизни, на миг проглянувшая в фильме, снова исчезнет в серой вязкой жиже.

На вопрос, какую реакцию он ожидает от официальной православной церкви, Кристиан Мунджиу ответил:

– Я не уверен, что православная церковь займет какую-либо позицию. Тем не менее, я надеюсь, что многие прихожане посмотрят картину и сформируют свое мнение на основании собственных впечатлений и размышлений.

Каннский конкурс, который с самого начала заявил весьма сильную программу, с появлением румынского фильма взошел на новую ступень художественной мощи, отваги и актуальности авторского послания.