Среди разнообразных программ Московского кинофестиваля особое место занимает германская - десять немецких фильмов из десяти десятилетий ХХ и начала XXI века. Она составлена по инициативе Немецкого культурного центра (Института Гете) в Москве десятью российскими киноведами и кинокритиками, каждый из которых выбрал и согласился представить зрителям одну картину.

Ретроспектива открылась знаковым фильмом Фрица Ланга «М» (1931), основанным на действительном случае «дюссельдорфского вампира» Петера Кюртена, пойманного в 1930-м и гильотинированного в 1932 г. В отличие от подавляющего большинства лент о серийных убийцах, этот фильм не ограничивается показом действий преступника и сыщиков, а создает образ города, охваченного сперва страхом, а затем инстинктом погони и травли. По сути, в «М» Ланг (не без опоры на «Рождение нации» Гриффита) вводит в кино нового героя – толпу, уже ставшую к тому времени субъектом истории в якобинской Франции, революционной России и фашизирующейся Германии. В поимку маньяка (гениально сыгранного Петером Лорре) включаются не только массы полицейских, но и преступное сообщество, обеспокоенное вторжением полиции в их владения. Параллельный монтаж переносит действие из полицейской управы на воровскую сходку и назад, иронически уравнивая представителей власти и уголовного мира. Поиск преступника превращается в охоту на человека и заканчивается самостийным судом уголовников над убийцей, едва не перешедшим в расправу. То, что в творчестве Ланга  этот акцент не был случайным, покажет снятая им в США «Ярость», где толпа белых будет преследовать невиновного чернокожего.

10-е и 20-е годы представлены соответственно «Куклой» Эрнста Любича (другие фильмы этого выдающегося комедиографа собраны в отдельную программу) и «Кабинетом доктора Калигари» Роберта Вине, часто включаемым в число наиболее значительных фильмов «всех времен и народов». В этих картинах очевиден общий мотив – кукла предполагает кукольника, марионетка – кукловода, которые через них реализуют свои планы. Безвольные орудия в руках закулисных махинаторов – еще одна важная тема, возникшая в немецком кино и отозвавшаяся в мировом. Совместная демонстрация «Куклы» и «Кабинета…» стала праздником не любителей кино, но для любителей музыки: показ прошел в сопровождении ансамбля под управлением известного композитора Алексея Айги, написавшего к ним музыку.

Специальным событием фестиваля стал также первый в России открытый показ самого одиозного немецкого фильма, «Еврея Зюсса», снятого Файтом Харланом в 1940 г. по заказу Геббельса, который лично контролировал постановку. По приказу Гиммлера этот фильм демонстрировался в войсках СС и на оккупированных территориях для разжигания ненависти к евреям. Московская премьера «Зюсса» была предварена документальной лентой Феликса Мюллера «Харлан. В тени «Еврея Зюсса», рассказывающей о том, как интерпретируют поведение Харлана и относятся к наследию режиссера его дети и внуки. Оказалось, что они, в отличие от наследников Берии, Жданова, Брежнева и прочих советских деятелей, своего отца и деда осуждают, хотя он был дважды оправдан судом. Более того, многие из них своей жизнью пытаются искупить его вину.

Зюсс Оппенгеймер – историческое лицо, финансовый советник вюртембергского герцога Карла-Александра, после смерти герцога повешенный за злоупотребления и за сексуальные связи с христианками. С правовой точки зрения дело Оппенгеймера мало отличается от дел Жака Де Моле, Николя Фуке и Михаила Ходорковского – во всех случаях обвиняемые были небезгрешны, но суды и приговоры оказались возмутительнее, чем прегрешения приговоренных - что в случае Оппенгеймера со всей ясностью отражено в романе Фейхтвангера «Еврей Зюсс».

Харлановская трактовка событий иная: торговец драгоценностями Зюсс Оппенгеймер ссужает расточительного герцога драгоценностями и начинает им кукловодить -  в частности, рекомендует проложить платные дороги, что приводит к росту цен и массовому недовольству, затем подбивает своего покровителя произвести военный переворот, арестовать особо недовольных и стать абсолютным монархом, а сам в это время насильственно овладевает женой одного из взбунтовавшихся оппозиционеров, вследствие чего она топится. После смерти герцога Зюсса отдают под суд и приговаривают к смерти, но не за финансовые махинации, а за совокупление с христианкой. А заодно постановляют выгнать из города всех евреев, которым герцог ранее дал разрешение в нем поселиться.

Непредвзятый просмотр этой картины выявляет, что отрицательный еврей в ней только один – Зюсс, причем все, что он совершает, становится возможным лишь по воле герцога. Еще двое – звездочет и помощник Зюсса – только оказывают ему мелкие услуги, а остальные и вовсе не совершают ничего дурного. Хотя легко представить, что было бы, если бы вместо Харлана этот фильм поставил, скажем, Юлиус Штрайхер, повешенный в Нюрнберге за подстрекательство к расправам с еврейским населением – еврейская толпа прямо на экране насиловала бы немецких женщин и пила кровь христианских младенцев. Да что там говорить – советские режиссеры намного красочнее разжигали ненависть к классовым врагам, чем Харлан к расовым. Словом, сделать из его фильма вывод о преступности всех евреев и необходимости их репрессировать мог только закоренелый антисемит или некто, патологически убежденный в том, что вина одного человека распространяется на весь народ, к которому он принадлежит. Но это не оправдывает режиссера, который не мог не понимать, с какой целью будет использовано его произведение. О том, что Харлан это понимал, свидетельствует отчаянный вопль Зюсса в суде: «Я всего лишь исполнял приказы!», который теперь воспринимается как крик самого постановщика. И актера Фердинанда Мариана, который, говорят, не хотел играть эту роль.

Интерес зрителей, еще полчаса после сеанса обсуждавших картину, вызвали и «Мы – вундеркинды» Курта Хоффмана. Фильм был снят в конце 50-х и тогда же прошел по экранам Советского Союза, еще не подозревавшего о том, насколько актуальной его тема станет после саморазрушения социалистического строя. Это иронически-трагикомический рассказ о двух школьных товарищах, один из которых в 20-е годы стал нацистом, а другой после прихода нацистов к власти был выставлен из газеты, где работал, и прозябал на складе. После войны справедливость не восторжествовала – первый быстро перестроился и стал угрожать второму, написавшему о его национал-социалистическом прошлом. Спасло его только то, что бывший нацист ненароком свалился в шахту лифта – но, как заметили авторы фильма, на всех ему подобных в Германии слишком мало ремонтируемых подъемников. А в России и того меньше.