У знаменитого драматурга, режиссера, актера, президента фестиваля "Киношок", красавца-мужчины и записного женолюба Виктора Мережко – юбилей. Дата настолько серьезная, что поверить в нее, глядя на мускулистого, поджарого, загорелого атлета, каким выглядит Виктор Иванович, просто невозможно. Поэтому обозреватель «Труда», давно знакомый с юбиляром, для «затравки» позволил себе уточнение:
-- Виктор Иванович, вы-то сами, когда смотрите в паспорт, верите цифрам, которые там написаны?
-- Я никогда не смотрю в паспорт, поэтому не знаю, сколько на самом деле мне лет: 50, 70, 60, 80 или 40. Для меня это не имеет никакого значения. А имеет значение только то, что я полон сил, энергии, желания работать и желания жить.
-- И все-таки, сколько лет вы себе даете по внутреннему самоощущению?
-- Максимум лет 40. Но мне столько и есть. А в паспорт, если оттуда можно вычислить другую цифру, подозреваю, вкралась ошибка.
-- Вы по-прежнему, как и в молодости, начинаете рабочий день с основательной зарядки?
-- Да, полтора часа интенсивных занятий каждое утро: разминка, гантели, тренажеры.
-- Послаблений себе не делаете?
-- Ну, если я не сделаю с утра зарядку, то целый день чувствую себя разбитым. Конечно, порой лень одолевает. Особенно, если был накануне в гостях или сам принимал гостей. Но заставляешь себя. И буквально через 5-7 минут организм начинает тебя благодарить, что даешь ему заряд сил и энергии на целый день.
-- Но и наследственность, наверное, имеет значение. В кого такая генетика: в мать, в отца?
-- И в отца, и в мать. Отец был высокий и поджарый, с крупным носом, настоящий донской казак, этакий Гришка Мелехов. Как все счастливые люди, умер во сне. Мама моя -- из Воронежской области, по сути, это верховья Дона. Ее отец был знаменитым на всю округу кузнецом. Мама тоже была очень работящей, худенькой, подвижной. Все лучшее, что во мне есть, в том числе и здоровье, -- это от родителей.
-- Свои детство и юность вы провели, я знаю, в селах и на хуторах. Потом, как классический герой романов, решили покорять Москву…
-- Ну, Москва была не сразу. Поскольку мы с семьей часто переезжали с места на место, то начинал я учиться в русских школах, а закончил учебу на Украине, в селе с поэтичным названием Русская Поляна. Язык украинский я толком не выучил, но как-то сдал экзамены. И поехал поступать в киевский институт киноинженеров -- уже тогда мне хотелось быть поближе к кино. Не поступил. Уехал в Архангельск работать грузчиком на лесозавод. Вернулся, поступил во львовский полиграфический институт. Потом три года работал в Ростове инженером-технологом. И лишь затем был ВГИК. На втором курсе по моему сценарию на «Мосфильме» поставили комедию «Зареченские женихи», что было делом для студента неслыханным. Дальше пошло-поехало. На сегодняшний день в моем творческом багаже 62 сценария. Это не считая дюжины мультиков и 18-и пьес.
-- У вас есть любимый фильм, снятый по вашему сценарию?
-- И не один. «Здравствуй и прощай» в постановке Виталия Мельникова. Естественно, «Родня» Никиты Михалкова. Естественно, «Полеты во сне и наяву» Романа Балаяна. «Уходя -- уходи» Виктора Трегубовича, с которым я сердечно дружил. Виталий Дудин очень хорошую картину снял на «Беларусьфильме» -- «Под небом голубым» называется. Очень люблю «Курочку-рябу» в постановке» Андрона Кончаловского. В общем, мне грех жаловаться на невнимание хороших режиссеров.
-- Теперь вы сами снимаете фильмы в качестве режиссера. Не жалеете, что не стали постановщиком раньше?
-- Нет, не жалею. Раньше я просто не был готов к этому. Для режиссуры нужно все-таки созреть. Я созрел достаточно поздно. Но за минувшие десять лет снял 8 картин, в том числе большой сериал в двух частях «Сонька – Золотая ручка». Только что сдал Первому каналу картину «Подземный переход». На днях начну снимать новую ленту – сериал «Хуторянин» для канала «Россия». То есть, я не знаю простоев, пауз, перехожу из фильма в фильм. Уговорил меня на это дело продюсер Юрий Мацюк. Я долго упирался, не хотел. Но в какой-то момент поддался на уговоры. Теперь об этом не жалею. Не только не жалею, а безумно счастлив, что могу снимать то, что сам для себя пишу.
-- Вы можете как Флобер, который воскликнул: «Мадам Бовари – это я», сказать так о каком-то своем герое или героине?
-- Нет, я в своих фильмах про себя не рассказываю. И себя не показываю. Фильм «Полеты во сне и наяву» в какой-то мере навеян судьбой моего брата. «Родня» -- это в известном смысле история про мою тещу. Я свои сценарии не списываю с натуры, а сочиняю от начала до конца, но пропускаю их через себя, как будто это все со мной происходило. Отсюда и рождается ложное ощущение моей личной исповеди.
--  Последние десять лет вы живете и снимаете преимущественно в Санкт-Петербурге…
-- Я живу на два города. Мотаюсь туда-сюда. В Питере мне проще работается. Меньше соблазнов, меньше суеты. Здесь легче договориться с властями о местах для съемок фильма, особенно на историческую тему. Где еще снимать историческое кино, как не в Санкт-Петербурге? В Питере я сумел купить себе небольшую квартиру в центре города. Мой сын Ваня, по сути, тоже переехал в Питер. Он снял здесь как режиссер фильм «Дед Иван и Санька», сейчас запустился со второй картиной. А дочь Маша живет в столице, она ведет наше небольшое московское домашнее хозяйство и занимается интернет-бизнесом.
-- Виктор Иванович, коль вы заговорили о детях…Знаю, что вы рано потеряли красавицу-жену. С тех пор так и не женились. Почему?
-- Из-за любви к своим детям. Я понимал, что, лишившись матери, они и так стали полусиротами. Привести в дом другую женщину, которая начнет ломать дом и семью под себя, -- значило бы сделать их сиротами окончательно. Словом, я как-то чересчур ясно осознал для себя те последствия, которые могли бы случиться, если бы я вдруг сошел с ума, -- и навсегда отказался от мыслей о новом браке.
-- Но я часто вижу вас в окружении юных прелестных дев. Неужели ни одна из них не пыталась вас женить на себе?
-- Многократно. Но вот я разговариваю сейчас с вами по телефону, а из окна моей питерской квартиры виден крейсер «Аврора». Дует ветер, о его борта бьются волны. Но крейсер нерушимо стоит на приколе, его не сдвинуть с места. Так же не сдвинуть в этом смысле и меня. Я люблю молодых женщин, дарю им свою любовь, принимаю их любовь, но я не хочу превратиться в старого идиота, который будет страдать, ревновать: а где она, с кем она? У меня есть два главных жизненных приоритета: мои дети и моя работа. А женщины, которые появляются в моей жизни и исчезают из нее, -- это приятное дополнение к этим базовым ценностям.
-- А как такая, извините, потребительская позиция согласуется с христианской моралью? Вера предполагает, что человек должен быть не эгоистом, а альтруистом, отдавать себя людям, обществу. А вы, насколько я знаю, человек верующий…
-- Скажу вещь неканоническую: нельзя веровать уныло. Верить надо весело, испытывая удовольствие от жизни. И Господь, понимая, что ты живешь радостно, со вкусом, никогда тебя не осудит. Тем более, что я ничего плохого никому не делаю. Не ворую, не разбойничаю, не подличаю. Что же до альтруизма, то, как мне кажется, я немало даю людям и обществу. Я напряженно работаю и ничего не прошу взамен, кроме оплаты моих скромных трудов. Во времена советской власти я не был членом КПСС, но власть дала мне звание заслуженного деятеля искусств, Государственную премию СССР. Для нынешней же власти я человек-невидимка. Я есть -- и меня нет. Я снимаю кино, его показывают по главным телеканалам, о нем спорят, его обсуждают, но сильные мира сего меня не замечают. Значит, у власти другие интересы, другие приоритеты. К юбилею мои документы отослали на звание народного артиста России. Вы будете удивлены, но звание мне решили не давать. Меня поразило, что среди тех, кто выступил против, оказался крестный отец моего сына Ивана – Олег Павлович Табаков. Что ж, если Олег Павлович и власть считают, что я еще в недостаточной степени классик, то я могу только сокрушенно развести руками.
-- Я тоже…Хочу спросить вас еще об одном вашем старом друге. После «Родни» вы были и творчески, и душевно близки с Михалковым, потом в ваших отношениях наступило охлаждение. Сейчас, говорят, вы опять дружны. Что произошло?
-- С годами происходит переоценка ценностей. После одной размолвки, о которой я не хочу рассказывать, мы с Никитой не общались и даже не здоровались 15 лет. Потом оба, причем, практически в один и тот же момент, поняли, что это неправильно по отношению к нашей старой дружбе. Он позвонил мне, предложил, чтобы я опять стал председателем правления Дома кино. Говорит: «Витя, а что мы ссоримся»? Я в ответ: «Сам не понимаю». Он: «Давай забудем все». -- «Давай». Договорились, как встарь, общаться, дружить и помогать один другому.
-- И последний вопрос: как собираетесь встретить юбилей? В кругу друзей?
-- Как я уже говорил, я только что запустился с новой картиной. В самый канун своего дня рождения полечу в Ростовскую область для утверждения объектов на натуре. Снимать буду в Таганроге, Ростове, в ростовских степях. Отмечать юбилей не стану. Я вообще не  люблю праздновать дни рождения. Мне кажется, в этот день надо прочитать молитву, поблагодарить Бога, что работаешь, что жив-здоров и твои дети здоровы, -- и довольно. Что толку сидеть за столом, где будут сидеть еще сто человек, которые станут искренне или полуискренне рассказывать мне, какой я талантливый, мудрый, красивый, неувядающий, добрый, любящий своих детей? Я это и так про себя знаю.  
(с некоторыми сокращениями опубликовано в "Труде")
На снимке: руководители "Киношока" Виктор Мережко и Ирина Шевчук.
Фото автора.