В кой веки раз госпожа Ямпольская рискнула написать полосу в "Известиях" не о Михалкове. О Данелии она написала. Получилась бочка меда, но не без ложки дегтя.
"Нельзя не заметить, -- пишет она, -- что герой-грузин у Данелии обыкновенно привлекательнее, чем герой-русский. Вот смотрите: и Афанасий Борщов, и Валико Мизандари искали счастья на чужой стороне. Но Мимино и в Москве, и в международном рейсе думал о своих. Племяннику цейсовский бинокль купил. В Бутырке, в КПЗ, отсидел, вступившись за поруганную честь сестры. А Афоня родную тетку, мать ему заменившую, забыл и предал". (http://www.izvestia.ru/culture/article3145333/)
Затем она несколько смягчает вину Данелии в русофобии: "Не со зла - от какой-то бледной немочи. Но разве это не отражает реального расклада вещей? Разве мы, русские, не отличились в двадцатом веке неподражаемой способностью забывать свои корни?".
Затем снова -- противопостааление: "Кроме того, у Мимино есть мечты и амбиции. Афоня живет с "полностью атрофированным честолюбием". Три "б": бездельник, бабник, балабол. Халтурщик, взяточник, отчаянный врун, тридцатилетний инфантил, вечный сосунок, что выражается в любви к неохватным бюстам".
Затем Данелия слегка амнистируется: вечный сосунок Афоня -- фольклорный персонаж. Ему простительно многое.
Затем укор в стихийном язычестве, что естественно для дамы, подвинувшейся на "православии головного мозга".  
Затем (или перед этим) наблюдение: хорошие фильмы снимал не он, а хорошее Время. А неудачами он обязан плохому Времени.