Перезагруженный агент

Новые координаты бондианы оказались мельче старых

Очередная серия знаменитой франшизы, снятая автором «Красоты по-американски», оскаровским лауреатом Сэмом Мендесом, вызвала почти всеобщий восторг любителей кино и профессиональных критиков. Но, хотя в «Координатах Скайфолл» немало удачных моментов, изменившееся направление суперсериала представляется сомнительным, если не тупиковым.

Джеймс Бонд с самого начала позиционировался как идеальный джентльмен – воплощенная в британской координатной плоскости голубая мечта представителей и представительниц среднего класса. Автомобиль «Астон Мартин», виски «Деварс», костюмы «Бриони», часы «Омега», благородная внешность, куртуазные манеры плюс доля авторской иронии и «героической» самоиронии, охраняющая этот квазиаристократический шик от пошлости. И, разумеется, планетарного масштаба задачи, которые решал сверхагент 007 как профессиональный борец со всемирным злом, олицетворяемым разными вымышленными безумцами, в кругу которых не хватало разве что инженера Гарина с лазерным лучеиспускателем.

Вплоть до последнего времени исполнители роли Бонда – Шон Коннери, Тимоти Далтон, Пирс Броснан – вполне соответствовали описанному имиджу. Концептуальное приглашение Дэниэла Крейга сломало эту «аристократическую» традицию. При всем своем «голубоглазии», выразительном лице и хорошей актерской выучке Крейг – явный плебей. Он никак не вписывается в родовое поместье «Скайфолл» с покойными родителями и еще живым дворецким, из-за чего вся «поместная» часть фильма, показательно лишенная иронии, кажется рудиментом или визуализированной шпионской «легендой», призванной пустить зрителям пыль в глаза. Мало того, оплебеивание героя сопровождается снижением его физического статуса – не прошедший великобританские нормы ГТО агент утрачивает суперменские черты и превращается даже не в Штирлица, пусть и занимающегося мелкими разведделишками, но в сердцевине Третьего Рейха, а в провинциального майора Вихря.

Понятно, что за этой трансформацией стоит расчет на то, что опростившийся, ослабевший и психологически осложненный герой окажется ближе к современным зрителям, чем рыцарь плаща и шпаги, то бишь смокинга и пистолета. Возможно, на пару серий так оно и будет – эффект новизны еще никто не отменял. Но никто не отменял и того, что для массового кино приближение к реальности так же губительно, как для пушкинского Дон Гуана в спектакле МХАТа выпавший из кармана презерватив, который в другой пьесе или радикальной постановке был бы вполне уместен. Превращение идеального образа в приземленный персонаж – нормальный драматургический ход, но не для мифологического героя, который ни при какой политической погоде, ни при каких сюжетных обстоятельствах не станет реалистическим, не утратив своих фундаментальных качеств. Короче говоря, бегство от накопившихся за полвека существования бондианы стереотипов – вовсе не такое уж беспроигрышное занятие, как можно подумать, читая многочисленные панегирики обновленному и, так сказать, очеловеченному Бонду. Особенно похвалы, комическим образом исходящие от представителей той половины человечества, которой положено мечтать о прекрасных принцах.

Особенно обескураживает резкое изменение размаха деятельности героя и его главного антагониста, сыгранного Хавьером Бардемом. Доктор Но, не в пример Василию Ивановичу Чапаеву, действовал в мировом масштабе, чем поневоле поднимал до своего уровня и противоборствующего ему агента английской разведки за номером семь. Герой Бардема – гороховый шут, притом зараженный, как и сам Бонд, эдиповым комплексом по отношению к своей суррогатной «страшной матери» (Джуди Денч), возглавляющей британское разведгнездо. Отношения мамочки и блудного сына, которыми обусловлено действие фильма, даже и разыгранные превосходными артистами – не самый захватывающий на свете сюжет, тем более что кончается он пшиком: предначертанная ликвидация злодея ровно ничего не значит, поскольку свое дело тот уже сделал – выдал сеть «кротов», внедренных МИ-6 в разбросанные по миру террористические организации. Как справится с этой катастрофой герой Дэниэла Крейга в следующей серии, неизвестно никому, в том числе и Сэму Мендесу, который оставил своему преемнику (поскольку сам за очередную серию едва ли возьмется) такое наследство.