"В России мы делаем все с опозданием"

29 ноября на аукцион Sotheby's будет выставлен архив Андрея Тарковского. К лоту уже проявили интерес потенциальные покупатели, в частности руководство Ивановской области, которое хотело бы приобрести архив для музея Тарковского. С киноведом Ольгой Сурковой, которая собрала этот архив, побеседовал Андрей Плахов.

Вы присутствовали при создании главных фильмов Андрея Тарковского, снятых в России, и вместе с ним работали над книгой "Запечатленное время", обобщающей теоретические взгляды режиссера на природу кинематографа. Вероятно, архив, который вы собрали как исследователь творчества Тарковского, и выставлен сейчас на аукцион?

Этот архив — результат моего восемнадцатилетнего общения с семьей Тарковского и сотрудничества с самим маэстро. Общения дружеского и сотрудничества профессионального, особенно интенсивного с того момента, когда он предложил мне стать соавтором "Книги сопоставлений", задуманной им поначалу с известным теоретиком кино Леонидом Козловым, но затем в силу целого ряда обстоятельств, изложенных в моей книге "Дневник пионерки", перекочевавшей для дальнейшей работы в мои руки. Начиная с "Андрея Рублева", я присутствовала на съемках всех фильмов Тарковского. Надо сказать, что идея получить киноведческую профессию стала результатом моего потрясения фильмом "Иваново детство", который я увидела еще ученицей математической школы. Об этой картине я писала потом экзаменационную работу, поступая во ВГИК, а на втором курсе с большим трудом выбила себе производственную практику на съемках "Андрея Рублева". Теперь какие-то безымянные "члены семьи Тарковского" заявляют в "Комсомольской правде", что меня направил туда мой отец Евгений Данилович Сурков, бывший тогда главным редактором сценарно-редакционной коллегии Госкино, но его реальная помощь в этом вопросе "де-факто" выразилась только в моей фамилии.

На съемках "Рублева" я была покорена как самим Тарковским, так и особой окружающей его атмосферой. Затем я во многом посвятила свою жизнь изучению творческой судьбы этого человека, публикуя репортажи со съемок всех его картин, кроме "Жертвоприношения", подготавливая материалы впрок и для будущей книги. Отсюда как мои собственные записи в блокнотах, так и магнитофонные записи голоса самого Тарковского, которые я должна была обрабатывать в процессе работы над текстом книги. Хотя параллельно еще шла моя собственная жизнь, в которой я писала диплом об Орсоне Уэллсе, работала в журнале "Советский экран", защищала диссертацию о шведском кино и становилась старшим научным сотрудником зарубежного отдела НИИ киноискусства.

Какие материалы этого архива вы считаете наиболее редкими и ценными? Как я понимаю, ни один из них не был ранее опубликован?

Самое ценное, что архив хранит весь процесс создания единственной теоретической книжки Тарковского. Это папка его текстов, написанных собственной рукой, магнитофонные записи живого голоса Андрея Тарковского, а также записи в моих блокнотах, положенные в основу текста этой книжки, осененной в разное время правкой самого Тарковского. Ведь пока мы общались, я имела к нему полный доступ. Магнитофонные ленты хранят поистине уникальные записи как наших разговоров с ним, так и его разговоров с другими людьми, на которых мне довелось присутствовать. С течением времени все это требует специального климата хранения, который я сама не могу обеспечить. К тому же мне кажется очень важным сохранить фотографии Андрея и его семьи неофициального характера. Я думаю, если их обработать, то можно сделать прекрасную фотовыставку.

В жизни Тарковского и в вашей тоже важным этапом стала эмиграция. Мы знаем, какими сложными путями вывозились в советское время архивы из России. Имел ли Тарковский такую возможность? Вообще — большая часть связанных с ним архивов находится сейчас в России или в Европе?

Времена менялись, и я ничего не знаю о том, как и какие архивы вывозились с началом перестройки, делавшей границы все более легкими для пересечения. Что касается моего архива, то он вывозился из Москвы с большим трудом. Я имею в виду прежде всего уже написанный к тому моменту текст "Книги сопоставлений", переделанный затем мною, как того хотел Андрей, из диалога в монолог и получивший в таком виде название "Запечатленное время". Это было непросто до такой степени, что сам Тарковский дважды не решился перевозить этот текст через советскую границу. Вначале, уезжая в командировку в Швецию, а затем, уезжая на съемки "Ностальгии". В первом случае я переправила часть этого текста через своего знакомого шведа Пера Бодина для публикации в журнале Artes. А во втором случае весь текст книжки для пересечения границы зашивался моим мужем и моей любимой незабываемой Неей Зоркой (известным российским киноведом.— "Власть") в брюхо большого плюшевого мишки, который должен был порадовать не только моих деток.

Судя по вашим книгам, напечатанным после смерти Тарковского, не все в ваших творческих отношениях было гладко, особенно на последнем этапе его жизни. Дело даже дошло до судебного процесса, касающегося авторских прав на книгу. Сыграли ли эти обстоятельства свою роль в судьбе архива?

Нет. Наши отношения не имели никакого значения для архива как такового. Вся собственноручно написанная, рукописная часть текста самого Тарковского, хранившаяся в папке, переданной мне в Москве в самом начале работы над книжкой, всегда свято оберегалась мною. Она была вывезена в Голландию моим знакомым голландцем и торжественно предложена мною Андрею в Риме при первой же встрече. Но он оказался к своим текстам совершенно равнодушен, заявив, что я могу их оставить себе, как кусок работы над книжкой, или выкинуть вовсе! Чего я, конечно, не сделала, так как всегда считала всякое его слово огромной ценностью.

Наши отношения разладились только тогда, когда книжка в последнем варианте была представлена мною ему уже за границей для немецкого, английского и голландского издательства. С двумя последними нами уже был подписан совместный контракт, но немецкий вариант контракта оказался обозначенным только его подписью. Увы, но Тарковский вдруг посчитал эту книгу полностью своей и прервал со мною общение. Жаль, что я не смогла уже быть свидетелем его съемок "Жертвоприношения", хотя была первым слушателем этого сценария в его исполнении в Сан-Грегорио и успела найти для этого сценария шведского продюсера Анну-Лену Вибум, бывшую еще с московских времен моей подругой.

Наши отношения, увы, завершились судебным процессом по поводу авторства книжки "Запечатленное время", который я выиграла. Так что все бумаги этого процесса также стали частью моего архива как еще одна деталь всей истории.

Почему так получилось, что ранее никто в России не проявлял интереса к архиву? Вы предлагали его каким-нибудь российским музейным структурам или культурным фондам, библиотекам?

Предлагала, но, наверное, это такая наша специфическая русская особенность. Мы делаем все спустя время, сетуя потом, что опоздали. Ведь когда Тарковский был жив, я тоже не могу сказать, что все поголовно были от него в восторге,— отнюдь. Как всякий художник, он имел и имеет свою аудиторию, занимая теперь неоспоримое место в истории и теории кино. Так же обстояло дело и с архивом, который за четверть века я попыталась предложить в России дважды. Один раз через Дмитрия Салынского культурному фонду Михалкова и второй раз недавно Вячеславу Шмырову, возглавляющему теперь фонд или музей Тарковского, если я правильно понимаю... Но реакция всякий раз была крайне вялой. Зато аукционный дом Sotheby's, случайно узнав об этом архиве, сразу же проявил огромную активность.

Как вам видится актуальность творческого наследия Тарковского сегодня в России и в мире?

Актуальность творчества Тарковского на сегодняшний день трудно переоценить. Но для меня, человека, близко знавшего его самого и его окружение, образ "гениального" Андрея Тарковского порой так бронзовеет, что теряет подлинный живой драматизм своего жизненного и художественного опыта, которым по-настоящему интересен каждый художник. И иной раз мне кажется, что вижу со стороны кого-то другого, уже отчеканенного в памятник...

Как вы оцениваете достижения "тарковсковедения" после смерти режиссера?

В целом очень высоко. Хотя литература неоднородна. К сожалению, есть много книг, пересказывающих даже не на свой лад чужие интервью и уже общеизвестные события биографии Тарковского. В советские времена, когда существовала не всегда порочная цензура, за это можно было бы привлекать к ответственности.

Как вы относитесь к намерению руководства Ивановской области выкупить архив?

Замечательно! Хотя я предпочла бы, конечно, Киномузей, где работают специалисты и, наверное, есть условия для хранения всех материалов. Очень хочется, чтобы архив оставался на родине, но не распался на куски, оскопив реальную драматургию непридуманной жизни. Это было бы крайне обидно.


Время возвращаться
Андрей Плахов, обозреватель

Известие о том, что на Sotheby's выставлен архив Андрея Тарковского, естественно, привлекло внимание всех, кому небезразлична судьба нашего культурного наследия. Если говорить о кинематографе, это единственный русский режиссер второй половины ХХ века, чье имя звучит бесспорной международной величиной и чье творчество не утрачивает с годами актуальности. Готовя в этом году программу фестиваля "Зеркало", проходящего в Иваново и Плесе и посвященного Тарковскому, я имел возможность убедиться в том, что он остается кумиром многих именитых кинематографистов разных стран — даже если их фильмы внешне далеки от "тарковских" традиций.

Сам я видел Андрея Арсеньевича только раз в жизни — на четвертом съезде кинематографистов: он шел по Кремлевскому Дворцу съездов с Ольгой Сурковой. Вскоре после этого Тарковский поехал в Италию на съемки "Ностальгии" и больше в Россию не вернулся. А Ольга Суркова, работавшая с режиссером над книгой "Запечатленное время", переселилась в Голландию, где живет до сих пор. Она автор нескольких книг, так или иначе связанных с Тарковским и вызвавших не только большой резонанс, но и острые споры.

За эти годы мы много общались с Ольгой и знали о том, что у нее собраны уникальные материалы. Родившаяся под знаком Девы, она всегда отличалась скрупулезностью настоящего архивиста, великолепно использовавшего перо и магнитофон в пору, когда не было современных технических средств сохранения истории. Кроме того, у нее есть дар фотографа, позволивший ей запечатлеть Тарковского и его окружение в удивительно неформальной, почти интимной обстановке.

Узнав о том, что Ольга выставила архив на аукцион, я испытал смешанные чувства. Помню, как даже некоторые лидеры кинематографической перестройки публично называли Тарковского "изменником родины", но вскоре негатив сменился настоящим культом, на глазах стали возникать различные общества и фестивали Тарковского, часто конкурировавшие между собой. Вероятно, разобщенность привела к тому, что наследие Тарковского не было собрано в одном месте. В частности, несмотря на предпринятые энтузиастами усилия, так до сих пор не восстановлен разрушенный дом на Щипке, где жил Тарковский, и в Москве так и не возник его музей. Печальная судьба большого всероссийского Музея кино, где тоже могли бы занять свое место экспонаты, связанные с Тарковским, хорошо известна.

Впрочем, Библиотека киноискусства, ВНИИК (институт киноискусства) регулярно проводят чтения и конференции, посвященные выдающемуся режиссеру, о нем издаются пространные монографии, а в Иваново-Плесе-Юрьевце возник международный фестиваль памяти Тарковского. В этом году его гостями были лучшие современные режиссеры из числа последователей Тарковского — турок Нури Бильге Джейлан и мексиканец Карлос Рейгадас. Они специально ездили в Юрьевец — город, где в детстве во время войны жил Тарковский и где усилиями сестры режиссера Марины Тарковской создан его небольшой музей. Ивановская область чтит своего земляка, и намерение ее руководства принять участие в аукционе — сигнал к тому, что для архивов Тарковского настало время возвращаться на историческую родину.


"Думаю, к 28 ноября у нас будет достаточная сумма"
Губернатор Ивановской области Михаил Мень рассказал "Власти" о том, зачем ему архив Тарковского.

Какое участие вы принимаете в судьбе архива Андрея Тарковского?

Ивановская область — родина Андрея Тарковского. Он провел детство здесь, в городе Юрьевец. Там расположен дом-музей, где Тарковские жили в период войны, а рядом находится культурный центр Тарковского. Также мы каждый год проводим фестиваль "Зеркало", его президентом последние несколько лет является Павел Лунгин.

Мы узнали из интернета, что на аукцион будет выставляться архив Тарковского, и выразили интерес к приобретению его для нашего музея.

На какие средства вы хотите приобретать архив?

Мы не можем тратить на это бюджетные деньги, поэтому собираем средства спонсоров. Нам помогают наши партнеры по учредительству кинофестиваля "Зеркало", а также фонд культуры Никиты Михалкова. Думаю, к 28 ноября, когда состоится аукцион, у нас будет достаточная сумма. Однако у нас есть информация, что некоторые деятели рассматривают возможность покупки архива с коммерческими целями.

Есть какая-то максимальная сумма, которую вы готовы заплатить?

Этого я вам сейчас сказать не могу. Во-первых, потому что наши конкуренты будут знать, какой суммой мы обладаем, а во-вторых, мы сейчас ведем переговоры, и стопроцентного понимания своих возможностей у нас нет.

Что для вас самое важное в архиве?

Фотоархив кажется очень интересным, он сможет стать украшением нашего музея. Затем — интересные сценарии, еще до правок. Мы рассчитываем на то, что к нам буду приезжать студенты творческих вузов, чтобы познакомиться с этими документами. Есть очень интересный черновик письма Тарковского Брежневу, где он просит, чтобы его фильмы показывались на родине. То есть мы понимаем, для чего нам это нужно — для усиления позиций нашего музея и культурного центра Тарковского.

Подробнее: http://www.kommersant.ru/doc/2072373?isSearch=True