Анатомия нелюбви: покурить без ребенка

Вадим Абдрашитов: «Никакого уважения к кино не осталось»

Завершился XVIII Международный фестиваль фильмов о правах человека «Сталкер». Картина Павла Руминова «Я буду рядом» о том, как угасающая от рака молодая женщина ищет новых родителей своему малолетнему сыну, чтобы не остался сиротой, признана лучшим игровым фильмом. Жюри оставило без внимания радикальное и жесткое кино Балабанова, Сигарева и Мизгирева, сочло его даже тупиковыми в мировоззренческом смысле и поддержало те картины, где больше света, чем тьмы.

Главный приз «Сталкер» за документальный фильм получила лента «Город М» Игоря Морозова о нечеловеческой жизни нескольких поколений жителей Магнитогорска. Президент фестиваля Марлен Хуциев признался, что глядя один из фильмов про маленькую девочку, которую воспитывают приемные родители, рукавом вытирал слезы. В рамках фестиваля прошел «круглый стол» о материнстве и детстве в условиях несвободы. Съехались на него сотрудницы Домов ребенка, где живут малыши до трех лет, чьи матери отбывают наказания в местах лишения свободы. В одном из фильмов «Сталкера» «Анатомия любви» Натальи Кадыровой, снятой в колониях в Мордовии и на Урале, как раз и показаны молодые женщины, отбывающие серьезные сроки за убийство и кражи, которым часто и дела нет до своих детей, рожденных в неволе. Выбор – курить или жить рядом со своим ребенком, решается порой в пользу курения. Да и с детьми возиться им не хочется. Самих не долюбили, вот и детям нечего дать - ни тепла, ни заботы. А потом маленькие узники поневоле пополняют детские дома, из которых их никто не забирает. Мы разговариваем с членом жюри кинорежиссером Вадимом Абдрашитовым (он судил документальный конкурс), автором таких фильмов, как «Парад планет», «Армавир», «Слуга», «Магнитные бури», «Время танцора».

-Вадим Юсупович, почему вы - режиссер игрового кино, предпочитаете отсматривать на фестивале документальные фильмы?

-Документальный кинематограф намного опережает игровой: он ближе к реалиям жизни. В нем есть смелость авторской позиции. С огромным интересом смотрю каждый год около сорока неигровых фильмов: 10-15 из них – замечательного качества, а 2-3 – выдающиеся произведения. В этом году молодые режиссеры из мастерской Сергея Мирошниченко сделали несколько картин под общим названием «Пограничный эффект» и показали поразительные явления на сопредельных территориях Украины и России, Грузии и Абхазии, России и Эстонии. Получился документ человеческой судьбы, перерезанной государственными границами. В картинах из цикла «Спасительное милосердие» Усмана Сапарова взрослые люди помогают детям выживать в семейных детских домах, это срабатывает, надеюсь, инстинкт самосохранения человека, как вида. Было несколько картин о современном протестном движении. Одна из них - «Зима, уходи!» учеников Марины Разбежкиной - награждена призом имени Георгия Жженова. Для того, чтобы делать такое кино, нужна зрелая гражданская позиция, иначе получается то, о чем я когда-то снимал «Магнитные бури». Рано или поздно зритель потребуют у людей, затрагивающих такие животрепещущие темы, внятности высказывания, которой пока нет. В любом случае я эти картины приветствую. Среди всеобщей аморфности и аполитичности увидеть фильмы молодых авторов, которых волнует сегодняшнее состояние общества, вернее даже предсостояние, уже хорошо. Но беда главная заключается в том, что почти ничего из этих фильмов до зрителя не дойдёт. Работы Морозова, Сапарова, учеников Мирошниченко останутся невидимыми! А где же интересы государства?



Александр Прошкин — обладатель спецприза жюри за фильм «Искупление»
фото: Андрей Макаров


-Что вы думаете по поводу происходящего в киноотрасли в целом?

– Мы переживаем весьма ответственный момент: скоро будут приняты очередные судьбоносные решения. Кем и как, на основе каких исследований – опять неясно. У нас деньги, вложенные в кинопроизводство, не могут быть возвращены, потому что не существует кинопроката. В то время, как в любой более или менее грамотной стране все это представляет единую цепь, и кинематограф приносит серьезные доходы. Так когда-то было и в СССР. Работа над картиной не заканчивается премьерой фильма, она предполагает и работу прокатчиков в доведении фильма до зрителя. Пока этого не будет, никакие попытки улучшить положение дел не приведут к результату. Задаюсь вопросом: люди, которые вершат наши судьбы, это вообще понимают? А если понимают и не делают, то это как минимум не государственный подход к проблеме. Наш кинематограф теряет своего зрителя. Подозреваю, что целое поколение, если не два, просто не знают российского кино, не приучены его смотреть. В то время как в других странах понимают, что нужно поддерживать интерес зрителя. В конце концов, это вопрос и экономический, поскольку именно зритель поддерживает кино в кассе. Зрителя, разумеется, надо готовить и воспитывать. В той же Франции существует школьный предмет, обучающий культуре аудио-визуального восприятия, налажена целая система воспитания зрителя.

-У вас же, наверняка, есть замысел, ждущий своего воплощения. С кем вы ведете переговоры?

-Все мои переговоры были приватного порядка. Я нигде не слышал отказа, одни обещания. Надеялся найти около 15 миллионов долларов на большой и , по-моему, интересный замысел. Познакомился, переговорил, переужинал с массой богатых и влиятельных людей, слышал всякие обещания, но когда доходило до дела, все рассыпалось. Угробил на это лет пять, пока не понял, что, действительно, обстановка вокруг кино весьма изменилась, и спонсорам приходится давать деньги в подарок, не думая о возвращении: проката-то нет. Кто сейчас на это пойдёт?



Марлен Хуциев вручает Наталии Поляковой за документальный фильм «Асенька»приз Гильдии кинорежиссеров России
фото: Андрей Макаров


-Такое ощущение, что кинематографисты погрузились в трясину равнодушия и сами же создают благодатную почву для пренебрежительного к себе отношения?

-Когда разрушался Союз кинематографистов, было ясно, что он должен оставаться сплоченной организацией, защищающей права кинематографистов, способной вести внятный диалог с властью. Это должна быть не вертикальная структура, похожая то ли на партию, то ли на псевдогосударственную организацию, а общественная организация кинематографистов. Наверху видят, что такого сообщества не существует, поэтому можно делать, все что угодно, что власть и делает совершенно откровенно. Создали Фонд кино. А ведь многие действующие кинематографисты предостерегали, что это келейно придуманное образование, не решающее проблемы доведения конечного продукта до зрителя, ни к чему толковому не приведет, хотя и там есть толковые люди, пытающиеся выйти из своего двусмысленного положения. Такое ощущение, что нас не слышат. Нам говорят, что Фонд не справился со своей задачей. Эка новость! Как будто не было все ясно изначально. Меж тем, немалые денежки потрачены. При этом так и не ясно, каким всё-таки замыслам даётся предпочтение? Кто определяет, что нужно зрителю, а что нет? У нас по студии АРК-фильм проходил проект весьма высокого зрительского потенциала. Но неведомые рецензенты и вершители объявили нам, что это – не формат кино. Ну поехал я к начальству – самому было интересно понять, что же происходит. Так ни в чём и не разобрался. Я уж не говорю о том, кто и как определит, что такое патриотический фильм, который Фонд обязан поддержать, так сказать, по уставу. Не понимаю, я вот снимал патриотические фильмы или всё-таки нет?

-Ваш прогноз на завтра?

-Воистину глупость человеческая безгранична. Безответственность правителей нашей жизни тоже не знает предела. Мы можем гадать сколько угодно, а наверху примут такие решения, что нам мало не покажется. Речь, например, идет о том, чтобы давать беспроцентные ссуды на кино, но потом эти деньги должны возвращаться. Так могут говорить либо абсолютные циники, либо профаны, не знающие, что вернуть сегодня деньги в отсутствие проката, нельзя. Возможно, «Любовь-морковь», как-то бы справилась с этой задачей, да и то вряд ли. Документалисты говорят, что придётся заранее договариваться с телевидением о будущем показе фильма и только под это возможно получить финансирование. А это разве возможно?



-По себе чувствуете, что отношение к профессии режиссера изменилось?

-Все адекватно нынешнему отношению к кино вообще. Наглядно: если раньше милиция всегда охотно помогала нам на съёмках, то сейчас кроме снисходительного отношения и разговора только о деньгах ничего нет. Никакого уважения к кино не осталось, и те же стражи порядка не видят этого кино.

-А какие перемены произошли со зрителем?

-Зритель стал равнодушным. Он чувствует, что брошен. Общее состояние у зрителей сиротское. Люди не чувствуют, что о них думают. Зритель ищет себя на экране, но не находит. Все, кто принимает решения о судьбе нашего многострадального кинематографа, должен это понимать и сознавать свою ответственность. Если сегодня ещё можно так говорить.

материал: Светлана Хохрякова фото: Сергей Иванов