Россия — родина основ

Андрей Плахов

Турне по нашим городам и весям француза Депардье и совпавший с ним выход на экраны британской "Анны Карениной" усугубили типично российскую хворь. Нам хочется быть средоточием всемирной любви, мерилом истины, краеугольным камнем всех основ. Родиной если не слонов, за жизнь которых борется Брижит Бардо, то по крайней мере всей европейской фауны. И те, кто ненавидят Запад, и те, кто боготворят его, и "Россия айфона", и "Россия шансона" фатально зависимы от того, что о нас скажут, подумают, как нас изображают и представляют "там" — в закордонном зазеркалье.

И даже если о нас вовсе не думают — додумываем мы сами. Включите телевизор: что бы там ни происходило в Европе, все мгновенно проецируется на Россию. Во Франции намерены принять закон, разрешающий усыновлять детей однополым парам. Тут даже не надо ничего добавлять, в голове сразу складывается контекст: а вот у нас принят свой, правильный закон о сиротах, и один из сенаторов уже назвал его "победой над работорговлей". Дикторша с кривой ухмылкой рассказывает об итальянской карикатуре: тонет "Коста Конкордия", а на ней Ангела Меркель как олицетворение панъевропейства. Засыпается Европа, заваливается, а в подтексте читай: недаром бегут в Россию звери с тонущего корабля.

Очень мало изменилось с тех пор, как выросло поколение, не знавшее железного занавеса. Напрасны упования на узкий слой образованных горожан, что способны заработать больше 50 тыс. руб. в месяц и выехать в заграничный тур. Сознание россиян в глобальном смысле не изменилось со времен перестройки. Оно не меняется и в эмиграции — во всяком случае, в первом поколении. Большинство наших бывших соотечественников, прожив не один десяток лет во Франции, США или Германии, все равно меряют мироздание российскими мерками. Если они консервативны, то с чисто российским нутряным расизмом. Если либеральны, то с сугубо российским фанатизмом и отсутствием полутонов. Либо они молятся на Америку, либо проклинают ее. В качестве кумиров выбирают то Муссолини, то Чавеса. Они бывают комично противоречивы на уровне бытового поведения: кляня путинскую Россию, с утра до вечера смотрят НТВ и слушают пресловутый шансон.

В общем, у русской болезни жестокий диагноз: она не лечится. И пронзает даже умнейших из умных. Вдруг такой углубленный знаток отечественной ментальности, как Дмитрий Быков, обрушивается на британскую "Каренину" и крушит ее почем зря с энергией слона в посудной лавке. Ну чем эта остроумно придуманная, хотя и далекая от совершенства экранизация заслужила упреки в презрении к России, якобы воплощенной "в жанре кала"? Да, англичане произвели почти-пародию на толстовский роман, ну и что? Просто они почувствовали, что невозможно больше тянуть лямку русской духовности, которая на экране сводится к демонстрации степной шири, катаний на санях, цыганских гулянок и прочих атрибутов нашей культурной "Березки". Ведь иного ключа к русской литературе в кинематографе пока не придумали, если не считать экранизаций Достоевского, Горького, Толстого, осуществленных двумя великими режиссерами — Акирой Куросавой и Робером Брессоном, но именно там в кадре нет ничего русского.

Британцы, имеющие лучшую в мире школу костюмного фильма, это особенно отчетливо понимают. Ибо для большинства населения Земли не Бондарчук, не Михалков, даже не Тарковский олицетворяют экранный образ России, а фильм Дэвида Лина "Доктор Живаго". Который, если подходить к нему с точки зрения литературоведа-пуриста, такой же кич, как нынешняя "Анна Каренина". Снятые в Канаде и Финляндии пейзажи в такой же степени "чисто русские", как театральные декорации в "Карениной", а Омар Шариф — такой же Живаго, как Кира Найтли — Анна, но какое это имеет значение? Значение в современной масскультуре имеет только, продается товар или нет. В 1965 году псевдоклассический фильм по запрещенному в СССР роману свежего нобелевского лауреата получил пять "Оскаров" и отлично продавался, а со временем стал культовой классикой. В 2012-м постмодернистская киноверсия "Анны Карениной" продается гораздо хуже, а то, что Россия показана страной, где на огромных пространствах человеку нечем дышать, уже никого не удивляет. Кто бы сомневался.

Тем более не будем требовать от британских экранизаторов невозможного: чтобы они вернули России утраченное уже почти век назад реноме Мекки культурного авангарда. Они и так сделали немало. Пускай Джо Райт — режиссер не того масштаба, что Дэвид Лин, но тоже не последний, к тому же он пользовался услугами сценариста Тома Стоппарда, который за свой "Берег утопии" заслужил куда больше прав на российское гражданство, чем Депардье, но пока ими не спешит воспользоваться.

А вот тот, кто воспользовался, имеет все возможности испытать на себе тяжесть этой ноши. В то время как его подруга Катрин Денев читает со сцены письма Анны Политковской и озвучивает фильм о ней, Жерар Депардье произносит ритуальное порицание в адрес Pussy Riot, радуется, что с помощью "вашего великого президента" российские мультфильмы вернулись к зрителю и вот-вот, кажется, повторит пятилетней давности заявление, что считает Украину частью России. Большому кораблю — большое плаванье, и надо отдать должное французскому лицедею: он лучше всех прочувствовал национальный характер своей новой родины. "Нужно быть очень сильным", чтобы "быть русским и всем этим восхищаться",— говорит Депардье, и с этим, увы, нельзя не согласиться.

Андрей Плахов