Андрей Плахов, «КоммерсантЪ»


Пьер Этекс — о своих комедиях и состоянии жанра

В Москву приехал 84-летний режиссер и актер Пьер Этекс (Pierre Étaix) — великий клоун, один из последних живых классиков французского кино и последний из всемирно признанных мастеров высокой комедии. В кинотеатре «Фитиль» прошла ретроспектива его отреставрированных фильмов, в течение двадцати лет пролежавших на «полке» из-за юридических споров. С ПЬЕРОМ ЭТЕКСОМ посчастливилось побеседовать АНДРЕЮ ПЛАХОВУ.

В посвященной вам книге, изданной в конце 1960-х годов, сказано, что юмор ваших фильмов современен и характерен именно для 60-х годов. А как вы считаете, юмор меняется со временем или это вечная категория?
Юмор модифицируется с развитием общества. Но базовые вещи остаются неизменными во времени: это человеческие чувства, и среди них чувство смешного. Вы никогда не знаете, что, где и когда вас рассмешит. Комику остается полагаться на свои собственные наблюдения и воспоминания. Он исходит вот из чего: если это меня насмешило, насмешит и других, надо поделиться.

А юмор в кино имеет свои особенности?

Базовые элементы комического в кино те же, что в других искусствах. Но я, например, из цирка ушел в кино — потому что есть вещи, которые невозможно сделать на арене или на сцене. Вот человек получил письмо от подруги, которая решила его бросить. Он хочет ей ответить, но от слез чернила на бумаге расплываются. Это можно показать только в кино на крупном плане: в театре никто ничего не увидит.

Как получилось, что вы, посвятив жизнь комедии, дебютировали как киноактер в фильме Робера Брессона — одного из самых трагических режиссеров?

Брессон часто встречался с Жаком Тати, когда тот работал нал фильмом «Мой дядя», а я делал для него гэги. Брессон знал, что я фокусник, и спросил: «Вы можете быть партнером в воровстве?» И снял крупным планом мои руки в «Карманнике». Я восхищался Брессоном, особенно его фильмом «Приговоренный к смерти бежал», но знал, что он дважды не берет одних и тех же актеров, так что продолжения ждать не пришлось.

Зато с Тати, в чьих жилах текла русская кровь, вы проработали долго. В связи с этим вопрос: есть ли у юмора национальность? Например, чем отличается французский юмор?

Наверняка есть вещи, специфичные для той или иной страны. Но у Тати было что-то, чего я во французском юморе не замечал. И дело не в том, что он обратился к американскому стилю слэпстик. Он привнес в него целомудрие, которое, наверное, было специфически русским. Тати не выплескивался целиком. Первое, что я воспринял,— это его рост: по сравнению с ним почувствовал себя крохой. Для комика, и Тати это признавал, высокий рост — недостаток. У маленького человечка больше шансов рассмешить, его хочется прижать к сердцу. Вот почему Тати тянуло к персонажам вокруг него, на которых он распространял свои комические волны. Работая над фильмом о господине Юло, он сказал: «Я хотел бы снять кино так, чтобы сам господин Юло вообще не появлялся, но все происходящее было бы им спровоцировано». Я много рисовал Тати, ему очень нравилось, что его лица не видно, только трубка, кончик носа, шляпа...Тати ненавидел грубоватые гримасы так называемого французского комического фильма — например, Фернанделя.

Остались ли еще большие комики в сегодняшнем французском кино?
Почти никого. Есть Дани Бун, но ему иногда не хватает настоящей эмоции. Есть еще арабский комик Гад Эльмалех, но он работает в мюзик-холле.

В чем причина оскудения?

Тысячи причин. Самая важная: раньше комики приходили в кино из цирка и мюзик-холла. Сегодня приходят с телевидения. А ТВ не заменяет мюзик-холл, ибо в нем нет контакта с публикой. Если работаешь на публику пять или десять лет, научаешься всему: раз зрители не смеются, все ясно. Плюс ты общаешься с артистами, которые старше тебя. Ни один режиссер не научит тому, что может показать опытный артист.

Как соотносится визуальный юмор в кино со словесным? Скажем, комедии Вуди Аллена трудно представить без слов...

Для меня идеал — это Бастер Китон и Жак Тати. Что такое комедия? Маленький сюжет с маленьким сюрпризом. Текст только питает ситуацию: «Бонжур, месье...». Вещи визуального порядка действуют гораздо сильнее.

И сегодня есть режиссеры, которые, не будучи чистыми комиками, успешно используют визуальный юмор: Аки Каурисмяки или Отар Иоселиани. Кстати, у обоих вы сыграли небольшие роли...

Им понравилось то, что я делал, по причинам, которые от меня ускользают. И наоборот. Смотря фильмы Отара, я вижу множество деталей, выхваченных из жизни, но преподнесенных в его особой манере. Или возьмите «Гавр» Каурисмяки, чудесную сцену на вокзале, где чистильщик обуви чистит ботинки.
Есть ли еще проекты, которые вы не успели, но хотели бы осуществить?
Есть один, но не могу найти продюсера. Он — о научной эволюции, которая призвана улучшать жизнь человека, но на самом деле только усложняет ее.