КОГДА НЕЧЕГО ГОВОРИТЬ: Вадим Абдрашитов о том, почему попытки спасти наше кино так бесплодны (Екатерина Барабаш, "Профиль")

Главная проблема отечественного кино не в деньгах и не в квотах, а в отсутствии художественной идеи. В этой ситуации любая система поддержки кинематографа будет неэффективной

Спор о том, надо или не надо государству поддерживать отечественный кинематограф, один из самых долгих и безнадежных. Он идет уже лет двадцать без видимого результата, и тем не менее все время рождаются новые планы и проекты помощи российскому кино. Недавно комитет Госдумы по культуре вернул разработчикам очередной проект закона «О кинематографии», запрещавший иностранцам снимать фильмы в России и вводивший 80-процентную (!) квоту для российских лент в кинотеатрах. Почему попытки спасти наше кино так бесплодны, попытался понять режиссер Вадим Абдрашитов.

ПРОФИЛЬ: Вадим Юсупович, давайте сразу для себя решим: российскому кино вообще надо помогать? Может, это в принципе безнадежно, как помощь российскому автопрому – сколько в него ни вкладывай, на «Жигули» никто не пересядет? Так и с отечественным кино: сколько в него ни вкладывай, как ни помогай, а с голливудского кино на него никто не «пересядет»?

Абдрашитов: Не думаю, что есть смысл говорить исключительно о проблемах финансирования и квотирования. Все гораздо глубже и сложнее. То, о чем сейчас столько говорят, - проблемы с финансированием, проблемы с квотами, - все это совпало, к сожалению, с кризисом творческим. И не только в кинематографе. Общий кризис художественных идей определяет и качество современного кино, и его взаимоотношения со зрителем. Поэтому главная обязанность государства в такой момент – поддержать то направление в кинематографе, которое ищет эту художественную идею и еще как-то соотносится с кинематографом как киноискусством.
Разумеется, в первую очередь государство должно поддерживать тех мастеров, которые еще остались, – они хранители и носители какого-то качества. Конечно, надо обязательно поддерживать дебютантов, но не потому, что они просто молоды, а потому что талантливы. Схем здесь может быть много. Основной балласт – между мастерами и дебютантами – должен быть тщательно контролируем, потому что именно туда уходят основные деньги.

ПРОФИЛЬ: Ну так вам на это власти возразят: посмотрите, скажут они, разве не то же самое мы и делаем? Объявили 2013-й год Годом дебютов, выделяем деньги на производство не только мейнстрима, но и авторского кино? И руководство Фонда кино сменили. Только и думаем, как бы кинематографу помочь, даже на квоты готовы пойти…

Абдрашитов: Во-первых, никакая господдержка не сработает, если отечественное кино не будет поддерживаться государством в прокате, а российский фильм не дойдет до зрителя. Пока государство не создаст некую федеральную систему, ответственную за прокат отечественных фильмов, ничего в нашем кино не произойдет. Во-вторых, хочу отметить, что поддерживать российское кино не обязательно какими-то силовыми приемами – поддерживать можно и экономическими рычагами, как делается во всем мире. Под силовыми я имею в виду те меры, которые сейчас предлагают, – скажем, обязать кинотеатры показывать столько-то процентов такого-то кино, а столько-то процентов – такого-то…

ПРОФИЛЬ: И стало ясно, что введение квот вы не приветствуете… Тогда объясните, как, по-вашему, помимо создания государственной прокатной структуры, власть может помочь кинематографу.

Абдрашитов: К сожалению, власти понимают кино как аттракцион. Создание всяких фондов проблемы не решит, это от лукавого. Когда Фонд кино был образован, уже тогда кинематографисты вслух говорили, что это не решение, потому что оно не системно. Вкладывать в деньги в производство товара и не доводить его до покупателя-зрителя – это не государственное решение. Так и получилось – прошли годы, деньги ушли. Власти недовольны. Но они не понимают того, что системная проблема не может быть решена частными методами. Ощущение, что кампанейщина – единственная форма преобразований. Ясно, что необходимо помогать дебютантам, но когда слышу, что, дескать, в этом году будет сорок дебютов, я не понимаю, о чем говорится. Как можно запрограммировать количество дебютов – а если их не будет? Значит, будут подтаскивать за уши, невзирая на качество, значит, опять будет лукавство, будут просто освоены деньги – и ничего более. Существует много моделей помощи государства кинематографу, одна из которых французская, давно изученная нашими специалистами. Она и наиболее универсальна. Париж избрал скорее протекционистскую, чем запретительную политику. Например, был введен налог на прокат зарубежных фильмов, который идет на развитие национального кинематографа. Каждый ввозимый зарубежный фильм (при том, что квот на ввоз нет) облагается таможенным налогом. И все иностранные фильмы должны в обязательном порядке регистрироваться в Национальном центре кино с оплатой регистрационных сборов. Особо тщательно французское правительство защищает местный кинематограф на государственном телевидении – квоту устанавливает Центр национального кино. Понятно, что сил Министерства культуры не хватит на создание чего-то подобного. Это должна быть, как в таких случаях говорят, проявлена политическая воля высшего руководства, а дальше – создание некой структуры, которая могла бы это осуществить. Пока что дело обстоит так, что российский кинозритель своим рублем поддерживает Голливуд.

ПРОФИЛЬ: Вы считаете, в наших условиях реально создать некую систему поддержки кино?

Абдрашитов: Почему нет? Если государство всерьез озаботится сохранением и развитием культуры отечественного кино - оно сделает. Но сложность заключается в том, что это серьезное дело, оно требует грамотного системного подхода. А власть к этому не готова. И тогда начинаются разговоры о рынке – создавайте, говорят нам, качественные картины, которые будут конкурентоспособными. Но так даже неприлично говорить – во всем мире государства поддерживают искусство. Несмотря на рынок. Я уж не говорю о законодательстве – в цивилизованных странах есть меры, стимулирующие меценатство. Закон о меценатстве у нас не могут принять уж сколько лет! Позиция государства в отношении кино и – шире – культуры в целом в последнее время выражается в том, что оно… дает денег. Потом дает еще. И еще добавляет. И думает, что этим можно гордиться. На самом деле это не системный подход, он ровным счетом ничего не дает – в первую очередь не обеспечивает той, повторю, системы, которая могла бы быть способом сохранения отечественного кинематографа. И это, а не отсутствие денег или квоты, – главная проблема. Главная проблема – нежелание государства поддерживать моральное здоровье нации. Посмотрите телевизор – там все это видно наглядно. Зато, изображая заботу о детях, чиновники придумывают очередные затеи, например, программу для школы «100 фильмов». А это очередная бюрократическая уловка вместо решения катастрофической проблемы – падения общекультурного уровня выпускника средней школы. Если бы государство было всерьез озабочено этой проблемой, оно пыталось бы ее решить. А когда не озабочено – его чиновники придумывают вот такие уловки. В наш век расширения всеобщего визуального пространства обучать детей культуре восприятия визуального искусства , конечно, необходимо. В той же Франции это есть. Но у нас – откуда эти сто фильмов, почему сто? Без комментариев, без обучения предмету педагогов, без ничего. Это и есть кампанейщина, до боли знакомый волюнтаризм и нежелание на системном уровне заниматься сохранением культуры. Сто фильмов туда, сто книг сюда, кому-то денег, кому-то больше денег – затыкание дыр, циничное производство заплаток, а никакая не политика государства.

ПРОФИЛЬ: Когда придумали эту программу, «100 фильмов», меня даже в большей степени, чем цинизм и. скажем так, неумность этой идеи, удивила реакция общества, которое стало всерьез обсуждать сотню предложенных фильмов вместо того, чтобы обнажить суть этого глупого волюнтаристского шага.

Абдрашитов: А что ж в этом удивительного, если у нас нет гражданского общества? Уже даже верхи поняли, что надо как-то имитировать общественную жизнь. Даже Общественную палату придумали. Мыслимое ли дело – Общественная палата инициирована сверху? Кстати, эта самая программа «100 фильмов» - она ведь была принята на фоне уменьшения часов русской литературы в школе. Вы можете себе представить, что произошло бы на Западе, если бы уменьшили число уроков национальной литературы? Тысячи людей вышли бы на улицы – родители, писатели, педагоги. Полетел бы министр образования, и мгновенно все было бы решено. У нас же даже нравственное здоровье детей и внуков никого особо не волнует. К сожалению, не существует давно и сообщества кинематографистов. Если бы существовал Союз кинематографистов, он бы многое мог сделать, как это бывало раньше. Но Союз кинематографистов сознательно разрушен, никакого диалога с властью он не ведет, вести не может и не хочет. Власть делает то, что она делает, по той простой причине, что общество никак на это не реагирует. Но всякая вертикаль должна быть уравновешена горизонталью, а для существования общества и государства вертикаль власти должна взаимодействовать с горизонталью гражданской жизни.

ПРОФИЛЬ: Катастрофы – они ведь тоже системны. Наверное, общее состояние культуры в стране позволяет вынести наверх людей, которым в общем-то нет дела до культуры. Дальше – замкнутый круг.

Абдрашитов: А в свою очередь состояние культуры – оно ведь тоже не на пустом месте стало таким. Собственно, я и начал разговор с того, что в России – творческий кризис. Я бы даже сказал, что во всем мире сейчас, в мировом искусстве – серьезный кризис художественных идей. Просто в России, как всегда, все четче и рельефнее. В России сегодня это связано в первую очередь с отсутствием, так сказать, идеи жизни вообще. Для того чтобы человек или любая особь выжила, чтобы жизнь продолжалась, в нем должна работать система самосохранения. Но в этом же самом отдельном организме должна работать и другая программа самосохранения – инстинкт сохранения рода. Если он не срабатывает, то дело плохо. Это опасно. Мне кажется, что инстинкт сохранения рода сегодня дает сбой. То, что показывают по телевизору, – бесконечное насилие, пропаганда безграмотности, цинизма – причем на государственных каналах, за деньги налогоплательщиков, безобразия в реформах образования, крохи средств на поддержку культуры – все это свидетельствует о том, что инстинкт сохранения вида у нас потерян – иначе общество заставило бы власть все-таки думать и о будущем – дети-то растут, внуки рождаются... При этом нам объясняют, что людям показывают как раз то, что они хотят смотреть, но это чистой воды лукавство. То же самое можно сказать и про наркотик – давать понемногу, потом больше, а потом уже люди без него не могут, подсаживаются.

ПРОФИЛЬ: А может, вы правы в том, что государство просто не хочет помогать кинематографу? Если рассматривать господдержку кино как сохранение культурного фонда страны вообще, то, может, власти как раз этого-то и не надо? Ведь безграмотным народом управлять проще…

Абдрашитов: Может, и хочет. Но системно не может. А нужен ли вообще культурный, думающий человек? Он ведь начнет задаваться всякими вопросами… Поэтому из средней школы выходят недообразованные люди, и соответственно, качество кинозрителя оставляет желать лучшего. Когда после войны Германия лежала в руинах, надо было восстанавливать, поднимать страну. На первом заседании бундестага во главе с Аденауэром выступали депутаты, которые объясняли, где что и как надо восстанавливать в первую очередь – рудники, шахты, железные дороги… И вдруг Аденауэр говорит: все это мы сделаем, конечно, но что будем делать с культурой? Ведь без культуры мы все это не потянем. Как воспитаем грамотного культурного человека, который будет восстанавливать железные дороги и рудники? И он все развернул, и речь пошла о восстановлении образования и возрождении культуры. Власть не испугалась будущих образованных немцев. Культура – не досадная статья расхода в бюджете, а цементирующая нацию сила. Ее потенциал обеспечивает здоровье и жизнедеятельность народа не менее, чем нефтегазодобывающие отрасли. Без культуры даже такие идеи как патриотизм могут принять уродливые формы. К серьезному сожалению, нынешнее отношение властей к культуре происходит на фоне кризиса художественной идеи как таковой. Вспомним, как после войны появился итальянский неореализм и оплодотворил весь мировой кинематограф, всю мировую драматургию. Это была мощная художественная идея, которая выражалась в том, что так называемый простой человек может быть объектом исследования искусства, он самодостаточен и интересен сам по себе, он сам – вселенная. На экранах появились машинисты, похитители велосипедов, женщины, стоящие в очередях. Эта идея гуманизации, идея самодостаточности частной жизни распространилась по всему миру, на нее у зрителей, естественно, возник мощный спрос. У нас все это совпало с 20 съездом, с оттепелью. В итоге была сформулирована некая художественная идея, которая и взывала к художникам. Всему миру, и Советскому Союзу в том числе было что сказать на эту тему. Потом пришла французская новая волна – вторая волна неореализма, независимое американское кино – все это было следствием той самой новой художественной идеи. Сейчас ничего похожего нет. Полная дегуманизация. Этот кризис – он не только в кино. То же самое происходит в театре, сходите на модные ныне постановки... И в изобразительном искусстве та же ситуация. Живой человек ушел… За редкими исключениями. Вот эти-то исключения и общество, и государство обязаны поддерживать. Хотя бы для самосохранения.

ПРОФИЛЬ: А ваши студенты во ВГИКе – они не приносят свежих идей и вместе с ними – надежд на выход из безнадеги?

Абдрашитов: Естественно, на молодежь вся надежда. Есть хорошие, умные , способные молодые люди… Но есть от них и общее ощущение какого-то сиротства. Они, как бы это сказать… растеряны, не могут определить себя в пространстве, во времени, у них часто расфокусированы параметры того, что такое хорошо и что такое плохо. Кризис идей продолжается. Пока в лучшем случае молодые хорошо повторяют пройденное. И это немало, это сохранение культуры кинематографической.
И вот что еще дает надежду. Мне приходится по работе много читать – я на «Мосфильме» занимаюсь тем, что читаю и пытаюсь свести литературный материал с каким-то режиссером. Конечно, много макулатуры. Но хороших, добротных литературных вещей стало появляться больше. 20 лет назад картина была хуже. А если это так, то есть надежда, что может получиться и с драматургией. И если такое произойдет, то окажутся востребованными кинематографисты. Мы живем в литературоцентричной культуре, и если в литературе что-то появляется, проявляются реалии жизни, образы, характеры, слагается сюжет, то и актеру есть что играть, и режиссеру есть что делать, и можно снять приличное кино. А тут как раз и молодые художники созреют… Так что будем ждать и по возможности поддерживать достойное кино.