Волшебное колесо жизни (Леонид Павлючик)

"Самсара" таит в себе немало загадок и открытий

На экраны страны вышел полнометражный документальный фильм «Самсара», что само по себе редкость. Редкость вдвойне, что картина напечатана в беспрецедентном количестве копий – их 300. Прокатчики справедливо полагают, что кино такого размаха и уровня, такой концептуальной мощи и визуальной культуры нужно смотреть только в кинотеатрах. В домашних условиях, даже на самом «продвинутом» оборудовании, эффект от просмотра будет в лучшем случае половинчатым. Ведь режиссер Рон Фрике снял свою «Самсару» на редкой нынче широкоформатной 70-милиметровой пленке, что позволяет получать весьма качественное изображение, рассчитанное именно на большой экран.

«Самсара» представляет собой уникальное путешествие по пяти континентам и 25 странам мира. Одни только съемки заняли у Рона Фрике 5 лет жизни -- это не считая долгих месяцев кропотливого монтажа фильма из тысяч часов отснятого материала. Продюсерам же картина обошлась в 4 миллиона долларов, что для неигрового фильма – цифра тоже весьма внушительная. Все-таки документальное кино не задействует дорогостоящих актеров, которые съедают львиную долю бюджета. В «Самсаре» вместо примелькавшихся звездных лиц мы видим редкостно своеобразные, неизменно наделенные «особостью» лица то буддийских монахов, то эфиопских туземцев, то американских неформалов, то китайских торговцев, то индонезийских танцовщиц, то французского перфомансиста, то израильских хасидов у Стены Плача…

Эти выхваченные из водоворота жизни, укрупненные и приближенные к нам портреты людей, принадлежащих к разным нациям, культурам, религиям, сословиям, становятся смысловыми акцентами масштабного, живописного, медитативного кинополотна, в котором не прозвучит ни одного слова, будь то привычный синхрон или закадровый дикторский текст. Здесь, как в старом великом кино, главенствует чистая киногения – изображение и музыка, они как бы «договаривают» то, что не выражено впрямую в слове…

Эстетика "Самсары" восходит к знаменитой трилогии режиссера Годфри Реджио -- "Коянискацци", "Поваккацци", "Накойкацци", которая в свое время стала откровением, вызвала в мире настоящий зрительский бум, в том числе и в нашей стране. Рон Фрике, работавший на двух фильмах Реджио в качестве соавтора и оператора, давно уже идет самостоятельной дорогой (на его счету, например, культовые фильмы «Барака» и «Хронос»), но связь с традицией, его вскормившей, не только не утратил, а, наоборот, развил ее, довел до некоего формального совершенства. Он умеет растягивать, ускорять, а если надо, то и останавливать время в кадре, его фильмы – это всегда завораживающие визуальные коллажи, масштабные кинофрески, сложенные из, казалось бы, несочетаемого, разнородного материала, но каждый раз объединенные целостным авторским видением, как это имеет место и в случае с фильмом «Самсара».
Но пора уже задаться вопрос: а что означает эта таинственная «Самсара»? Отвечаю. Самсара -- древнее слово, пришедшее к нам из санскрита. Его можно с некоторой долей условности перевести как "вечно вращающееся колесо жизни". Это вынесенное в заголовок понятие и составляет внутреннюю тему, мелодию фильма. По ходу картины автор сталкивает, по-своему рифмует вечные жизненные ритуалы: восхода и заката, расцвета и угасания, красоты и тлена, зачатия и отпевания, рождения и смерти – вечного колеса жизни…
Благодаря неутомимой камере режиссера (он же и оператор) мы побываем в районах огнедышащих вулканов и могучих водопадов. У подножий египетских пирамид и в горных монастырях Непала. В непривычно малолюдном римском Соборе Святого Петра и в заполненной паломниками, как маковым зерном, Мекке. В забитых под завязку вагонах токийского метро и безлюдных песках аравийской пустыни. В отливающих золотом дворцах Версаля и пещерах иорданской Петры. В перенаселенных трущобах Бразилии и фешенебельных районах города с роскошными виллами и бассейнами. На улицах ночного Нью-Йорка с дрожащим ожерельем разноцветных огней и на гигантских промышленных свалках, где люди роются в поисках еды и тряпья…  
Иногда эти рифмы, сопоставления звучат неявно, скрыто, иногда -- публицистически заостренно, как, например, в одной из глав фильма, где автором выносится своеобразный приговор безумству общества потребления. Вот на наших глазах чудовищный экскаватор железными когтями сгребает живых цыплят в бункер, вот ощипанные и бездыханные трупики птиц уже плывут по конвейеру, вот их разделывают тысячи людей-роботов в одинаковых халатах и масках, вот в сумасшедшем ритме в безымянной забегаловке и так хорошо упитанные люди поедают фаст-фуд, вот в клинику борьбы с ожирением несут свои необъятные животы и чресла обездоленные посетители…
А вот мы видим высоких, статных, калиброванных стриптизерш из тайских притонов. Так ли уж они отличаются от манекенов в витринах универсамов, а то и от силиконовых кукол из секс-шопов? И, вообще, не похожи ли по большому счету рьяные труженицы секс-индустрии на бедных животных, что обреченно и загнанно стоят в стойлах в ожидании скорого заклания?
А вот метафора и пострашнее: военный завод штампует миллионы автоматов, триллионы снарядов и патронов – и тут же, встык, раскинувшееся до горизонта Арлингтонское кладбище с бесчисленным количеством надгробий. И как восклицательный знак этой пацифистской темы -- портрет американского солдата, героя войны в Ираке, обугленное лицо которого похоже, скорее, на посмертную маску, чем на лицо живого человека.
Но таких слишком уж прямых, бьющих в лоб аналогий в фильме не много. Его полуторачасовое пространство наполнено преимущественно восточным созерцанием, поэтической меланхолией, «воздухом». Сама ткань фильма предполагает не торопливо поданные автором выводы, а соучастие, сотворчество зрителей, их включенность в процесс осмысления, личностного сопереживания увиденному на экране.
Но даже те, кто не склонен к чрезмерным умственным усилиям в кинозале (мол, пришли отдохнуть) смогут получить от фильма свою – и немалую -- долю удовольствия. Потому что большинство из простых смертных не сможет увидеть в реальной жизни даже сотую долю тех красот и чудес, которые удалось увидеть и вдохновенно запечатлеть автору фильма «Самсара».
Леонид Павлючик.
("Экран и сцена").