Вадим Рутковский, СНОБ

Звериный секс и Министерство культуры

Как ведомство Владимира Мединского внедряет цензуру, официально в России не существующую

Вы помните скандал, разгоревшийся прошлым летом? Тогда обладатель «Золотого тигра» Роттердамского кинофестиваля, вполне себе выдающийся фильм «Клип» сербского режиссера Майи Милош не получил прокатное удостоверение: запретительный документ был подписан рукой Ивана Демидова. Босс музобозовского человека в черных очках Владимир Мединский публично ругал «Клип» последними словами, что не помешало петербургскому фестивалю «Послание к человеку» пригласить Милош в жюри, правда, без «Клипа» (незадолго до этого показанного во внеконкурсной программе ММКФ). Все нормальные СМИ, и мы в том числе, откликнулись на эту возмутительную ситуацию и написали, что в цивилизованном мире ситуацию с откровенными фильмами решают возрастные ограничения. Это было за считаные недели до начала развернувшейся в России оргии с этими самыми ограничениями — вы не могли не обратить внимание на аршинные цифры «16+» и «18+», украшающие сегодня все афиши (включая совсем абсурдные надписи «Детям старше 18 лет» — тут на ум не приходит ничего, кроме анекдота: «Вовочка, но он же мальчик! — Ничего себе мальчик, 23 года!»). Исходя из этого, в России лицам допризывного возраста нельзя смотреть, слушать и читать ничего.

Но это все риторика. Параллельно истории с запрещением «Клипа» по-тихому разыгрывалась другая. Возможно, мы бы никогда о ней и не узнали, если бы жили за железным занавесом и не могли сравнить оригинал с теми версиями фильмов, что попадали в советский прокат. Купюры, вносимые советскими цензорами, были хотя бы понятны: из комедии «Откройте, полиция», например, вырезали счастливый финал — не должно быть хэппи-энда в фильме о коррумпированной полиции. Из переименованной в «Новых амазонок» «Секс-миссии» удалили не секс, а политическую сцену — разгром лагеря инакомыслящих декаденток. Сиськи-письки, само собой, тоже вырезались (чему, кстати, был посвящен очень смешной скетч Геннадия Хазанова), что, впрочем, не помешало выходу в широкий прокат полной версии «Однажды в Америке» или «Легенды о Нарайяме», где, кроме обильного человеческого секса, есть эпизод, в котором герой пользует пушистую лайку.
В СССР к искусству относились не в пример уважительнее, чем в новой России, и художественные достоинства могли усмирить даже злых редакторов. Уже в начале 2000-х я узнал от вгиковской однокурсницы, что на Первом канале существует отдельная служба, вырезающая из фильмов «сомнительные» эпизоды, но я к тому времени телевизор уже не смотрел; черт бы с ним, с Первым и всеми прочими прокремлевскими каналами. Другое дело — кино; здесь, в конце концов, мы платим за билет и имеем право за собственные рубли посмотреть фильм в том виде, в котором его снял режиссер. Итак, об истории, случившейся одновременно с запретом «Клипа». Тогда в российский прокат вышла французская кинокомедия «Джунгли зовут: В поисках Марсупилами». Детский, очень детский фильм популярного комика Алена Шаба, больше похожий на детсадовский утренник и веселую песенку (там еще звучит Селин Дион, которой поклоняется белый диктатор страны Паломбии, но это не важно, драматургически фильм построен как коллаж озорных дурашливых песенок). В одном из эпизодов разыскивающий редкого зверя Марсупилами комический дуэт из Алена Шаба (он играет трусливого тележурналиста, отправленного на задание в Африку в целях повышения рейтинга своей передачи) и Джамеля Деббуза (этот однорукий артист, любимец Люка Бессона и звезда его «Ангела А», изображает местного пройдоху-ветеринара) попадает в плен к дикарям. Герои ожидают решения своей участи закопанными по горло в землю, как Саид из «Белого солнца пустыни». И тут с ними случается то, чего не увидели российские дети и их родители — мне повезло открыть правду, оказавшись в компании французских друзей, чьи малыши пересматривали «Марсупилами» на DVD. В кадр вбегает озорной песик и, влекомый зовом собачьей плоти, пристраивается к уху Джамеля Деббуза, чей герой до этого не раз повторял: «Звери меня любят». Вот и песик его полюбил.

Французская малышня хохочет — в отличие от чиновников Минкульта. Предполагаю, что они схватились за сердце и возопили: «Порнография!» Нет, никто напрямую не требовал вырезать эпизод, но фильму — на все сто детскому — решили дать ограничение. Да, «18+». Что, само собой, было равносильно прокатной смерти. В итоге компания «Вольга» с разрешения Алена Шаба вырезала веселого пса.
Это было бы гомерически смешно, если бы не было так грустно. Боюсь, этот случай не окажется уникальным. Понятно, что цензура, как и разруха, в первую очередь в головах — устроители мероприятий лепят «18+» на все что ни попадя из соображения «как бы чего не вышло». Вряд ли кто-то принуждал рекорд-лейбл, выпустивший диск Александра Ф. Скляра «Слово и дело», запикивать «матное» слово в песне «Не реви» (впервые она без всякого писка прозвучала на альбоме «Песни моряков» в 2008 году) — чего проще, шлепнуть на коробку с диском наклейку об экспрессивной лексике. В который раз переносится дата выхода фильма Хармони Корина «Отвязные каникулы»: из него вырезать ничего не возможно, если уж вырезать, так все, кроме финальных титров. Вот, похоже, прокатчики и не знают, как поступить.
Я вот думаю, может, надо с такой квазицензурой бороться, используя закон о защите прав потребителей? Вы купили билет и, если хронометраж фильма, показанного в кинотеатре, отличается от официального (его легко найти в сети, хотя бы на сайте imdb.com), можете требовать деньги назад. Должен быть выход. Раз уж нам так «повезло», что культурой в стране заведуют люди с менталитетом персонажа из песни Высоцкого: «Был в балете — мужики девок лапают!»