Сегодня в знаменитом театре на Таганке, переживающем нелегкие времена, – премьера. Замечательный актер и режиссер Вениамин Смехов представит публике новую работу – спектакль «Нет лет», вдохновленный стихами Евгения Евтушенко. По счастливому стечению обстоятельств наш знаменитый стихотворец на днях был удостоен престижной премии «Поэт». Евгений Александрович приехать на премьеру из США, где он преподает в университете, не сможет. Но Вениамин Смехов, вернувшийся в театр для постановки, нашел время пообщаться с обозревателем «Труда».
Леонид Павлючик
-- Вениамин Борисович, «Нет лет» – это ваша дань признательности заслугам Евгения Евтушенко или дань традициям театра на Таганке, который всегда был чуток к поэтическому слову?
-- В вашем вопросе заложен ответ, он дважды риторичен. Конечно же, зрители, как пчелки, должны собирать в театре какую-то дань. И наш спектакль – как раз дань любви. Моей любви к поэзии и, конкретно, к поэзии на подмостках нашего театра. Жанр музыкально-поэтических представлений родился, напомню, благодаря инициативе Юрия Любимова, Андрея Вознесенского в январе 1965 года -- это был спектакль «Антимиры». Потом были «Павшие и живые», очень важный спектакль по стихам фронтовых поэтов, сценарий к которому написали Давид Самойлов и Борис Грибанов. Потом Любимов поручил мне, 26-летнему актеру, написать композицию о Маяковском. Так появился поставленный Юрием Петровичем спектакль «Послушайте!»…
Звучащее поэтическое слово – сквозная нить и магистральная тема золотого века Таганки, я настаиваю на последнем определении. Мне довелось быть автором передачи «Золотой век Таганки» на канале «Культура», да и книжка с таким названием у меня вышла. Так что этот спектакль вбирает мою благодарность золотому веку Таганки и персонально Юрию Любимову, выдающемуся сценографу Давиду Боровскому, а также всем, кто  поддерживал этот огонь в печи. И, конечно, благодарность поэтам, нашим друзьям и членам худсовета, которые боролись за нас в застойные годы.
В спектакле прозвучат слова Валерия Золотухина о том, как он был потрясен, когда  Евтушенко, не выдержав долгого обсуждения причин запрета спектакля «Живой», выскочил из кабинета, чтобы отстучать на машинке текст возмущенной телеграммы Брежневу. Эти стихийные и очень страстные порывы Евгения Александровича часто повторялись в его жизни. Многие ошибочно воспринимали их как поведение человека, который находится в сговоре с властью. Но если его и можно в чем-то заподозрить, то исключительно в искренности, а это и есть свойство настоящего поэта. Он, конечно, мастер замечательный, что тут говорить. И чем больше молодые ребята, занятые в спектакле, погружаются в его поэтический мир, тем больше у них горят при этом глаза. Это показательный пример для обрисовки взаимоотношений нашей публики с поэтическим словом.
-- А у вас нет опасения, что времена сегодня не поэтические? Да и поэзия не собирает нынче стадионов, как в 60-70 годы…
-- Переполненные стадионы, забитый до отказа Политехнический музей были органичны в те времена, когда после ХХ и ХХ11 съездов партии повеяло свежим ветром надежд. Сказать, что эти тысячи людей понимали красоту конструктивистского стиха Вознесенского или исповедальную лирическую журналистику Евтушенко, -- было бы преувеличением. Но это была счастливая мода на поэзию, на осмысленные, содержательные песни, написанные в том числе и на стихи Евтушенко.
А сегодняшнее время идет, увы, вровень с новыми ритмами. Никто не собирается отменять популярность Олега Газманова или, не к ночи будь помянут, Стаса Михайлова. Дай им Бог здоровья, и пусть они забирают себе стадионы и продолжают с их помощью создавать  максимальное благоприятствование минимальному количеству серого вещества в головах своей паствы.
Не думаю, что превратить народ в стадо -- это некая цель новых идеологов, думаю, это вольный или невольный результат того, чем заполнен сегодня эфир телеканалов. Но, слава богу, неисчерпаем запас чернозема российской культуры, и то, что можно назвать возрождением культурной традиции, -- сегодня налицо. Уже полны по всей стране большие театральные и концертные залы. Повсеместно возродились абонементы поэзии. Спрос на звучащее поэтическое слово очень большой. Я свидетель тому и на канале «Культура», где с успехом представил творчество полутора десятков поэтов в цикле передач, и на фестивале «Текстура» в Перми, и на моих совместных выступлениях с оркестрами «Новой оперы», Светланы Безродной, с Юрием Башметом, Евгением Бушковым, на которых происходит органичное слияние музыки и стиха.
Москва, Пермь, Минск, Екатеринбург, Красноярск, другие города -- это только мой личный опыт. Но я знаю, что многие актеры, влюбленные в поэзию, таким же образом удовлетворяют вновь возникшее счастливое поэтическое безумие своих соотечественников. В том числе, и за пределами нашей страны. Ибо поэзия, святой русский язык -- это универсальный ключ любви. И те, кто его бережет или умеет его слышать, -- причастны к высшему наслаждению, которое может подарить Господь. Поэтому я думаю, что наш спектакль  найдет отклик у этой части публики.
-- Насколько я знаю, в спектакле должен был участвовать Валерий  Золотухин. Понимаю, вопрос нелегкий, но скажите, как вы пережили его уход?
-- Я не склонен менять привычек старины, и потому никогда не был расположен исповедоваться на чувствительные темы любви, дружбы, религии, родины. Но коль вы задали вопрос… Валерий Золотухин, которого мы недавно потеряли, -- один из лучших артистов на моем веку, безусловно, лучший артист золотого века Таганки и очень дорогой для меня человек. С достаточно ветвистой  биографией наших отношений, но и счастливых. За две недели до того, как лечь в больницу, он подарил мне свой изданный в Барнауле двухтомник с надписью, которая вобрала все времена наших отношений. В общем, это признание в дружбе и преданности тому лучшему, что у нас было. Совместно лучшему.
Смерть Золотухина посреди репетиционного периода своим трагизмом срифмовалась с уходом Высоцкого в 1980-ом году и обагрила этот затухающий огонь свежим пламенем. Но это все высокие слова, а в жизни было так, что среди участников спектакля больше половины впервые прощались с человеком, которого так близко знали. У них были перевернутые глаза и лица. И вообще, это было пронзительное прощание с актером. Сквозь театр и сцену, мимо гроба Золотухина, девять часов шли люди. И шли так тихо, так осторожно, как будто боялись разбудить Валеру или помешать его вечному сну.  
Что касается самого спектакля и участия в нем Золотухина, то застольные репетиции мы прошли вместе. Валерий, отвлекаясь на подписи бесконечных бумаг, охотно включился в общую работу. Он помог мне сформировать актерский ансамбль из ветеранов Таганки и молодежи, которым в итоге я очень доволен. Валерию и самому очень хотелось сыграть в спектакле, мы с ним даже выделили специальное время, чтобы договориться о том, как он будет исполнять роль Поэта, но… В результате эту важную роль сыграет опытнейший актер Анатолий Васильев. А сам спектакль мы решили посвятить памяти Валерия Золотухина. Думаю, так будет правильно во всех отношениях.
-- До 50-летнего юбилея Таганки остался год. Между тем, ситуация с театром остается неопределенной. Все гадают: вернется Любимов или не вернется, а если не вернется, то кто возглавит коллектив…
-- Это все происходит помимо меня. Я сочувствую, но никак в этом не участвую. Как будет развиваться ситуация, не знаю. Могу только сказать, что еще во время греческих гастролей 1989 года я и еще несколько человек предложили Юрию Петровичу завершить легенду. То есть, дать людям год, чтобы они могли трудоустроиться. А тот, кто захочет или кого Любимов возьмет, пусть образуют другую театральную корпорацию. С другим названием. Допустим, «Мастерская Юрия Любимова». Но Театр на Таганке должен уйти в прошлое. Он и так уже ушел. Остался один заголовок. То же самое произошло, например, с МХАТом. Ну, какой это МХАТ? Нынче это театр Олега Табакова. Точно так же как другой МХАТ – это театр Татьяны Дорониной. Золотой век Театра на Таганке продлился двадцать лет. Это много, очень много. До того, как его изгнали из страны, Любимов работал в категории искусства. Вернувшись, он стал работать в категории арт-бизнеса. Дураком будет тот, кто возьмется его за это упрекать. Великих мастеров при жизни часто донимают несправедливой критикой и другими глупостями. Лучше остерегаться этого. Поэтому давайте скажем Любимову «спасибо», пожелаем ему здоровья. И грядущее 50-летие театра может стать этим огромным «спасибо» Юрию Петровичу. А дальше театр должен поменять вывеску и называться по-другому. Вот так я скажу.
Вел беседу Леонид Павлючик
(опубликовано в "Труде").
http://www.trud.ru/article/23-04-2013/1292692_veniamin_smexov_poezija_kljuch_ljubvi.html