Душа для матрешки

Одна из характерных особенностей нынешних Канн — жанры-хамелеоны. Возьмет художник канву ужастика или мелодрамы, байопика или психологической драмы. Да и разошьет ее до неузнавемости, а захочет — и вовсе вывернет наизнанку.

Самый изощренный истребитель «правильного кино» культовый голландский режиссер Алекс ван Вармердам. Он стер в пыль стереотипы киноужасов с монстрами. Его кафкианская комедия «Боргман» сделана в фирменном вармердамском пазловом стиле (хотя есть отсылки  и к «Теореме», и к «Забавным играм», и к «Антихристу), а следовательно предполагает множество интерпретаций,  движется такими зигзагами,  что ни один самый проницательный зритель не угадает развития сюжета. Первый эпизод: священник принимает причастие, снимает облачение, берет ружье, начинается охота…  на укрывшихся под землей Боргмана  с сотоварищами. Изгнанные неизвестно за что, они находят пристанище на вилле благополучной буржуазной семейки… Вы спросите, кто такой Боргман? Не спрашивайте, даже после титров у вас будет множество версий на сей счет.  

Абсурд, буффонада, мрачная эксцентрика живут душа в душу с мотивированной,  филигранно прописанной психологией героев, сдержанной актерской игрой.  Вармердам знает:  в каждом видимом благополучном семейном шкафу среди вешалок пританцовывают скелеты. Он рискованно играет с мифологией, живописными, литературными, библейскими мотивами. Выползший из-под земли Боргман вначале отчетливо напоминает Христа (которому отказывают богатые хозяева дома — и даже жестоко «побивают» его), но потом превращается в дьявола. Вместе с друзьями и подругами, периодически оборачиваясь охотничьими собаками, эта компания разрушает видимую гармонию дома, вскрывает тайные нарывы. Убийства чередуются с домашними балетными преставлениями и танцами. Причем в черных пачках выступает и сам Вармердам. Вскоре во дворе дома вместо цветников на хозяйские деньги экскаватор разроет котлован, чтобы владельцев дома туда и закопать, а сверху посеять газон. Вы хотели новый вишневый садик?

Безусловно, в фильме пульсирует ирония, издевка над стереотипами буржуазного общества, и его ценностями, включая систему личного процветания, культа семьи и социальных лифтов. Но все это играючи, без натуги, на легких пуантах монтажа.



Отцы и… сыновья



Один из известнейших современных японских режиссеров Хирокадзу Коре-еда использует сериальный сюжет о подмене в роддоме младенцев для эмоционального расследования истинных и мнимых уз, которыми держится семья.  «Какой отец, такой и сын» — химический анализ понятия родства. Мелодраматические интонация улетучиваются с первых кадров. Главный герой — представитель японского истеблишмента, создает для крошки-сына идеальные условия (уроки музыки, хорошие манеры, роскошная квартира, напоминающая пятизвездочный отель). Он вынужден оторваться от карьеры, чтобы решить задачку — что важнее: голос крови или жизнь, проведенная с ребенком? Кто из двух сыновей «свой», а кто — «чужой»? Дело не в незамысловатом месседже «главное вложение в ребенка — потраченное время твоей жизни». Достоинства добротной, но затянутой картины в другой плоскости,  в «надтекстовом» пространстве полутонов, взглядов, напряженном внутреннем разговоре. В  неоднозначности смыслов, которые мигают то красным, то зеленым цветом на пути героя к своему сыну.  Выясняется, что на территории чувств дети нередко взрослее своих инфантильных родителей.