Виктор Матизен

Русский след

В конкурсе Московского кинофестиваля выложили отечественные козыри

«Незасвеченные» российские фильмы на ММКФ встречаются в конкурсе, на гала-премьерах и на показах в Доме Кино, где демонстрируется без малого все, что произвела наша киноиндустрия в первой половине текущего года. Так как отбор по качеству производится только для конкурса, в остальных двух программах можно наткнуться на что угодно.

К примеру, на «Игру в правду» Виктора Шамирова, который до этого снял ужасных «Дикарей» и две неплохих камерных артины, «Упражнения в прекрасном» и «Со мною вот что происходит», первая из которых получила на «Кинотавре» приз за лучший сценарий. Похоже, что относительных успех этих лент так расслабил постановщика, что в четвертый раз вместо кино он снял нечто вроде антрепризного спектакля, разыгранного на сцене захудалого клуба бригадой чесальщиков в составе Гоши Куценко, Дмитрия Марьянова, Константина Юшкевича и Ирины Апексимовой. Которых, если не знать, что кто они, легко принять за членов кружка художественной самодеятельности хлебопекарного комбината, которым руководит отчисленный за пьянство студент театрального вуза. Хотя в основе этого несусветного действа – популярная во Франции пьеса Филиппа Лелуша, назвать результат приложения национальных сил к инородному материалу смесью французского с нижегородским значило бы обидеть и французов и нижегородцев. Все так фальшиво и несуразно, что начинает мерещиться, будто Шамиров решил воссоздать то, что гнали во время гастрольного чеса персонажи «Упражнений в прекрасном», но забыл титр: «А вот что они играли…», который мог бы послужить оправданием халтуры и даже ввести ее в рамки жанра «кино о театре». Правды ради следует отметить, что собравшаяся в главном фестивальном заде «своя» публика встречала петушиные трели исполнителей смехом, но для массового проката это почти ничего не значит – там действуют другие закономерности, согласно которым непритязательное путевое кино «Что говорят мужчины» даст фору любой силком перетащенной на экран пьесе.

В гала-премьеры попала и восставшая из могилы "Война принцессы" Владимира Аленикова, которой лучше было бы остаться на кладбище, чтобы не бросать тень на художественную репутацию ее создателя. Эта крайне неловкая попытка пересадить "Вест-сайдскую историю" без музыки и танцев на российскую почву производит тем более странное впечатление, что Алеников в свое время прославился музыкальными фильмами.

В ту же гала-премьерную группу невесть зачем включили фильм Федора Попова «Совсем не простая история», который лучше всего было бы сослать на DVD, минуя не только фестивали, но и кинопрокат с кинопрессой. Но, как говорят злые критики, раз уж попал – получай свое. Картина начинается с того, что один герой, наткнувшийся на второго, которого кто-то связал и подсунул под колесо стоящего товарняка, освобождает его. Тут же между ними вспыхивает ссора, кадр обрывается, а в следующем кадре мы видим первого связанным в квартире второго. Для профессионала это конец фильма, ибо бессмысленно задаваться вопросом, как второй затащил первого в связанном виде средь бела дня в жилой дом – перед нами не кино, а ремесленный иллюзион домельесовских времен. Но если уж морочить публику, то талантливо, как делал Никита Михалков в «Рабе любви», где нестыковки через кадр, а кино смотрится до сих пор.

«Думал, что дошел до дна, но снизу постучали» - сказал коллега, синхронно со мной вышедший из зала через пять минут после описанной сцены. «А что ты смотрел до этого?». «Про Чапаева в Доме кино» - он имел в виду фильм бывшего «митька», питерского художника и режиссера Виктора Тихомирова «Чапаев, Чапаев». «Сколько выдержал?». «Пятнадцать минут и двадцать три с половиной секунды». «Что так?». «На «Нике» кинокапустники лучше». С этим мнением пришлось согласиться – автор сих строк из уважения к автору фильма ушел с тридцать пятой минуты. Короче, критикам следовало бы доплачивать за вредность – характера или материала, с которым приходится работать. А отборщиков, предлагающих подобные блюда фестивальной публике - обязать к возмещению морального ущерба.

Теперь о хорошем. Прежде всего об «Иуде» молодого режиссера Андрея Богатырева, экранизовавшего одноименную повесть Леонида Андреева, в которой Иуда оказывается самым оригинальны учеником Христа, решившим ценой предательства сделать учителя мучеником и тем самым дать его учению вечную жизнь. Пожертвовавшего собой и наставником апостола превосходно сыграл Алексей Филиппенков, не подкачали исполнители других ролей, а также сценарист Всеволод Бенигсен, оператор Дмитрий Мальцев и художник Александр Телин, создавшие на экране своеобразную Иудею с российским, мальтийским и среднеазиатским колоритом. Самое забавное, что «Иуду», показали на фестивале, президент которого известен своим ортодоксальным православием, и, кроме того это толкование библейской истории запросто подвести под монастырь, то бишь закон об оскорблении чувств верующих: достаточно подначить нескольких религиозных фанатиков или провокаторов, чтобы раздуть скандал вокруг «апологии предательства», «извращении христианского вероучения» и тому подобных домыслах нездорового воображения.  
И напоследок – о самом значительном пока фильме конкурса, «Роли» Константина Лопушанского. Гражданская война, высаженный из захваченного красными белопоезда актер сталкивается с поразительно похожим на него большевистским командиром и поэтому избегает расстрела или сожжения в топке паровоза. Проходит несколько лет, и обосновавшийся в Финляндии артист возвращается в Россию под именем и с фальшивыми документами того самого командира, который его пощадил.  Возвращается, чтобы в жизни сыграть то, чего ему не довелось сыграть в театре. И не просто сыграть подобно тому, как полковник Исаев играет штурмбаннфюрера Штирлица, а сжиться и срастись с ней, как герой фильма Антониони «Профессия - репортер» сросся с ролью умершего соседа по гостинице, - чтобы уйти от старой жизни и принять чужую судьбу, чтобы испытать гибельное очарование дикого строя, возникшего на обломках империи и вскоре принявшегося ее копировать. Захватывающая, но крайне трудно осуществимая идея. Лопушанский при помощи оператора и художника блестяще справился с воссозданием визуального облика эпохи, но выстроить столь же убедительный сюжет ему не удалось: картина кое-где избыточна,  и грешит литературностью, а ее финал, увы, проигрывает в сравнении с гениальной антониониевской концовкой. Думается, что Лопушанскому не хватило хорошего редактора, который без вмешательства в суть еще на уровне сценария устранил бы очевидные изъяны и длинноты. Но спасибо за то, что получилось.