Фильм Гильермо Дель Торо "Тихоокеанский рубеж", вслед за "Аватаром" Джеймса Кэмерона, побуждает серьезней присмотреться к зарождающемуся на наших глазах новому кино, внешне опасно напоминающему видеоигру и парковый аттракцион. Он еще раз доказывает: нет плохих жанров, есть всего только плохие режиссеры.

Ровно ничем не похожий на "Аватара", фильм Дель Торо заставляет о нем вспомнить потому, что впервые после Кэмерона авторам удалось создать пусть фантастический и невероятный, но целостный и убедительный мир - полноценный художественный образ, данный нам не только в пугающих тенях раздухарившихся монстров, но и в характерах, реакциях и решениях помещенных в эти обстоятельства людей. В фантастическом антураже фильм достигает максимальной степени реализма.

Действие происходит в гипотетическом будущем, когда из расщелины в океанском дне вдруг явились в мир гигантские, непередаваемо уродливые монстры - новейшего образца Годзиллы, разрушающие города одним мановением лапы. У авторов фильма хватает юмора назвать их японским именем Кайдзю, напомнив о стране-прародительнице этого племени киномонстров. Но из сказки-страшилки они сделали вариант "Войны миров", где инопланетные роботы сражаются с земными. Наш мир от вторжения защищают Егери - двадцатиэтажные боевые машины, человекоподобные роботы, управляемые двумя пилотами: оба объединены нейронным мостом и стали как бы удвоенным человеческим мозгом. Правила игры, заданные авторами, условны, и в этом пункте фильм похож на геймбокс, где игроков мало интересует, откуда взялись монстры, - их нужно уничтожить, вот и все.

Но вот правила приняты, и нам неважно правдоподобие событий, важно правдоподобие наших ощущений, и здесь сосредоточена художественная энергия картины. Изображение туманно, сумрачно и лишено деталей. Мы не понимаем, каким образом Егери шествуют по океанам, аки по суху, но они шествуют.  С кайдзю сражаются врукопашную. Схватки напоминают битву скал-титанов из последнего "Хоббита": тяжеловесно замедленны движения, но соприкосновения масс громогласны и сокрушительны, за пилотов, где-то в чреве роботов переживающих схватку на собственных мускулах и нервах, реально страшно.

Сейчас, когда я вспоминаю картину кадр за кадром, в голову лезут десятки непрошеных вопросов. Например, пилоты, одержавшие временную победу над кайдзю, становятся звездами телеэкранов - получается, что апокалипсис, уничтоживший миллионы людей, потревожил мир не больше, чем футбольный матч. И ведут они себя на манер футбольных кумиров - хотя после пережитого им, по идее, уже не до флирта с телекамерами. Пилоты - профессия более чем силовая - подбираются по одному представителю от пола (а как иначе развернуть неизбежную для кино тему нахлынувшей любви?) По ходу сюжета скептик найдет еще много насильственно привязанных неувязок и неувязочек.

Аттракционный жанр, понятно, сложен из аттракционов. Вот вполне концертный поединок претендентов на участие в решительной схватке с кайдзю. Это, конечно, поединок мужчины и женщины - как требует политкорректность, красавца с Запада и красавицы с Востока. А вот, для разрядки и необходимых научных комментариев, эксцентричная пара ученых, каждый на грани открытия. Фильм творится кулинарным способом из готовых ингредиентов - так почему же мы сидим в кинозале, как загипнотизированные?

Есть в искусстве такая неуловимая субстанция, как аура таланта. Азарт таланта, кураж таланта. Способность талантливой фантазии буйно и щедро фонтанировать. Это тот случай. Гильермо Дель Торо не умеет делать плохо. У него в крови то, что классик назвал киногенией,  и композиции кадра автоматически складываются так, что дух захватывает. У него даже 3D работает на эмоцию, настроение, атмосферу.

И что удивительно для такого жанра: режиссера в этой груде грохочущего металла интересуют люди. Он их цепко не выпускает из поля зрения. Он прекрасно контролирует и ситуацию на экране, и психологическое состояние персонажей, и связывает эту психологию с их биографиями. И его актеры (не звездные, но очень хорошие) четко знают, что им играть. Этот жанр неизбежно возводится, как из кирпичиков, из устоявшихся стереотипов и любезных зрителям постулатов - публика любит, когда звучат знакомые позывные и из них складывается новая мелодия, вариация на популярные темы. В данном случае все необходимые массовой продукции темы звучат ясно и вовремя: гордыню смирили, отцовский наказ выполнен, мир спасен, влюбленные соединились. Даже новая политическая ситуация соблюдена. Я имею в виду возникновение на кинокарте перспективного российского рынка: мировые киножурналы включили его в число территорий, за которыми нужно пристально наблюдать. И ясно, что российского зрителя уже не стоит обижать показом традиционного "русского героя" как пьяненького персонажа с плохими зубами. Вполне вальяжные русские мотивы теперь добавляются в коммерческий фильм, как перчинка в суп. И вот уже в грядущей "Гравитации" Альфонсо Куарона Сандра Буллок надевает скафандр с нашивкой "Россия" на рукаве, а в "Тихоокеанском рубеже" среди четырех международных Егерей фигурирует русский. Русских здесь можно отличить по рекордной белобрысости, горделивой поступи мухинских "Рабочего и колхозницы" и сильно накрашенным губам сибирской амазонки. Впрочем, они быстро гибнут и из действия исчезают, оставляя поле битвы реальным победителям.

Конечно, это далеко не "Аватар" - нет движущей фильм взрывной идеи, заставившей уважаемых писателей ринуться к радиомикрофонам, чтобы с нею полемизировать. Здесь все правильно, все бесспорно и все мастеровито - стандарт, который кажется новаторством, игра, удачно притворившаяся большим кино. Успех гарантирован.

("Российская газета")