Главная / Лента новостей
Опубликовать: ЖЖ

«Фильм должен сбивать зрителей с толку»

опубликовал | 05 августа 2013

модератор КиноСоюз | - просмотров (131) - комментариев (0) -

«Фильм должен сбивать зрителей с толку»

8 августа в прокат выходит полицейская драма Юрия БЫКОВА «Майор». В мае она участвовала в Каннском фестивале, а в конце июня получила на Шанхайском кинофоруме три «Золотых кубка» (лучшие фильм, режиссура и музыка). Виктор Матизен побеседовал с постановщиком картины.

– Юрий, в вашей картине два центральных персонажа – майор Соболев в исполнении Дениса Шведова, насмерть сбивший мальчика, и сыгранный вами сослуживец Соболева Коршунов, который старается любыми средствами замять это дело. Вы назвали Коршунова «положительным героем», чем привели всех в недоумение, потом заявили, что вам дорога общечеловеческая мораль, а напоследок сообщили, что на месте Соболева, принужденного Коршуновым совершить преступление, поступили бы так же. Признаюсь, я никогда не слышал от одного человека такого количества противоречивых суждений в течение одного часа…

– Сам вижу, что отвечал на вопросы не лучшим образом. Попробую объясниться. Прежде всего, хочу сказать, что ненавижу насилие и презираю тех, кто живет по законам клановой морали и плюет на общечеловеческую. Это же общественное бедствие, когда люди готовы убить десяток невиновных, но «чужих», чтобы защитить одного виновного, но «своего». Но мне хотелось сделать максимально убедительную историю о том, насколько ужасно, что люди так мыслят и верят в то, что они должны и имеют право так себя вести. А когда придумываешь систему координат, в которой будут жить герои, относишься к человеку так или иначе не потому, что он хороший или плохой, а в зависимости от того, последователен он в своих поступках или нет. Когда я говорил, что Коршунов гораздо положительнее Соболева, то имел в виду именно это. Из-за того, что в Соболеве проснулась совесть, он нарушает клановую мораль и начинает действовать по общечеловеческим принципам, а это вынуждает остальных идти на крайние меры и ни к чему хорошему не приводит. Кроме того, я считаю, что фильм должен провоцировать зрителей, испытывать их собственные понятия и даже сбивать с толку. И стараюсь, чтобы в нем были противоположные и противостоящие один другому герои, которые, с одной стороны, вызывают омерзение, а с другой – сочувствие.

– Мне показалось, будто впечатление, что вы оправдываете Коршунова, сложилось также из-за того, что вы срослись с этой ролью и говорили словно бы от его лица…

– Возможно, вы правы. Честно говоря, я не хотел его играть, но те, кому я предлагал эту роль, отказались. Один сказал, что это кармически опасно, другой – что, если играть по-честному, можно превратиться в упыря… А потом начали снимать, начался цейтнот, и Шведов посоветовал мне взяться самому, если не боюсь. И я взялся. Еще и потому, что понимаю логику этого человека, абсолютно ее не принимая. Навидался таких…

– У всех трех ваших фильмов неожиданные, жесткие и шокирующие финалы. В «Майоре» раскаявшийся было Соболев все-таки совершает страшный поступок. В «Начальнике» герой крайне жестоко разделывается с проникшими к нему в дом мелкими уголовниками. В «Жить» бандит оказывается лучше охотника, насильно втянутого в разборку. Создается впечатление, что с вашей точки зрения крутой и наглый мужик лучше мирного обывателя.

– Я не имел этого в виду. Но меня очень беспокоит пассивность общества по отношению к тому, что происходит в стране. Беспомощность перед насилием, смирение с явной несправедливостью. Я ненавижу волков, но, к сожалению, волк может совершить поступок, а овца – нет. И если народ состоит из овец, он никогда не будет жить по-человечески. Может быть, это юношеский максимализм или пацанство, но мне хотелось выразить мысль о необходимости сопротивления и о том, что нельзя думать только о своем ближнем круге. Думать надо шире и быть способным на поступок, который показывает, чего ты стоишь и на что ты годен.

– И для этого вы ставите своих героев в крайние и даже этически неразрешимые ситуации? Скажем, у человека тонут мать и дочь, а спасти он может только одну. Кого он должен спасать? Или фашисты предлагают матери выбрать, кого из двух ее детей отправить в газовую камеру, иначе отправят всех. Тут любой выбор бесчеловечен…

– Ставлю и делаю это сознательно, потому что до конца понять человека можно, только поставив его в безвыходную ситуацию. В социальной сети кто-то написал Шведову, что смотрел «Жить» и не понял, почему его герой не бросил плохим парням песок в глаза и не перестрелял их – ведь тогда все закончилось бы хорошо, а не так, как в фильме. Когда я это прочел, у меня слезы на глазах выступили: как они не понимают, что в таком финале весь смысл? Мне нужно было показать, что если человек однажды пошел не по той дороге, назад уже не повернуть, а если попытаться, то будет еще хуже. Чтобы у зрителей возникло ощущение: не дай Бог где-то оступиться. Если ты сбил человека на «зебре», нужно сказать: «Виноват я, и точка». Иначе погибнут свои и чужие, а ты сам себя будешь всю жизнь ненавидеть.

– Загвоздка в том, что предельные положения надо выстраивать с предельной четкостью, а это очень трудно. Я допускаю, что ваш герой сперва поддался искушению выйти сухим из воды, а потом одумался, но ведь когда он решил написать повинную, его сослуживцам и начальнику, которые хотели его отмазать, оставалось или смириться, или убить его.

– Тут мне нечем крыть – прокол. Но зрители его не замечают, потому что эмоционально и темпоритмически все выстроено верно, зрители просто не успевают поставить этот вопрос.

– Иными словами, вы вольно или невольно жертвуете логикой ради эффекта?

– Грешен…

– То есть для вас это все-таки грех?

– Я думаю, что это грех для любого вменяемого режиссера. Ведь ты поддаешься искушению: с одной стороны, хочется развивать историю, а с другой – есть препятствия, которые мешают ее двигать, и возникает желание через них перескочить. Тем более что кино – это концентрат реальности. Чтобы нанести эмоциональный удар, историю приходится сжимать. Если хотите, художественная цель оправдывает художественные средства.

– Нынче много говорят о том, что кино должно «внушать надежду». Вы, похоже, решили не следовать этому императиву. Не согласны с ним?

– Авторское кино не имеет большого зрительского потенциала. Внушать надежду 50 копиями – это смешно. Может, так надо строить государственное кино, но кино авторское, как мне представляется, должно стремиться к художественным целям. Иначе будет игра в поддавки. Мне говорили, что следовало не ломать Соболева, а сделать его моральным победителем, который нашел в себе силы вернуться на правильный путь и выдержал испытание на человечность.

– В Голливуде так бы и поступили.

– Мне казалось, что выйдет пошловато. Но в следующем фильме я, может быть, оставлю зрителям веру в человека (смеется).

– Я слышал, что в первоначальном варианте сценария все было еще мрачнее – настолько, что продюсер Алексей Учитель убедил вас его переработать…

– Не совсем так. В первом варианте Соболев был зверь зверем, а товарищи настаивали, чтобы он пришел с повинной, так он и их начал убивать. А я писал под впечатлением от дела Евсюкова (майор Денис Евсюков в 2009 году расстрелял посетителей столичного супермаркета. – «НИ») – оно меня заворожило. Учитель же сказал, что герой два часа только и делает, что ест других людей, и никакого развития не происходит. То есть нашел не моральный, а эстетический аргумент против такого замысла, и я с ним согласился. Вообще, надо звать сценариста, а не брать все на себя. В юности веришь в свое всемогущество, а когда взрослеешь, понимаешь, что ты не оркестр. Кино одним человеком не делается.

комментарии (0)


необходимо зарегистрироваться на сайте и подтвердить email