Теленеделя со мной
Юрий БОГОМОЛОВ
Затруднительные случаи
Их было, как всегда, предовольно. Считая те, что связаны с обсуждением результатов выборов. Последние я не беру в голову. Я – о затруднениях, случившихся в жизни героев фильма «Лили Марлен», с празднованием юбилея Татьяны Дорониной, с новой ипостасью Андрея Малахова. С нее и начну.
***
От этого персонажа и его братьев по разуму спасения нет. Подумал было попросить виртуальное убежище на «Дожде». Но он и тут объявился, как черт из табакерки в новом проекте «Вечер с Долецкой».
Вот уж, где я не ожидал с ним увидеться... А он собственной персоной в таком изысканном интерьере: ни тебе красных диванов и сидящих на них членов Госдумы, звезд шоу-бизнеса,  Алексея Митрофанова и крикливой наемной массовки.
Тут – полированный столик, на котором в некотором отдалении видна доска с расставленными шахматными фигурами, крупно – горящие свечи, на переднем плане склонившаяся голова хозяйки программы Алены Долецкой – она в ожидании гостя складывает какой-то пазл.
В чертогах Снежной Королевы мальчик Кай с ледяной невозмутимостью складывал из льдинок слово «вечность». У королевы архипелага «Гламур» задача посложнее: она портретирует своего гостя – собеседника Андрея Малахова.
– Не доскладывается, – признается она, вздыхая. – А ты сам себя чувствуешь сложившимся?
Он скромно уходит от прямого ответа. Но последовавший за этим разговор не оставляет сомнения в том, что он чувствует себя сложившейся высоко моральной и богатой духовной личностью, крупным профессионалом и рефлексирующим интеллектуалом.
Как оно есть на самом деле, разумеется, судить телезрителю. Я только отмечу самые выпуклые черты его образа.
Первое. Хороший сын. Привозит иконы папе. Дает ЦУ и на могилу мамы. Дает ЦУ
Второе. Хороший друг, особенно для Киркорова. Спас его, по мнению Долецкой, «от такого позорища, от которого невозможно отмыться».
Помню это постановочное зрелище: Андрей Малахов в израильской психиатрической  клинике у постели больного Филиппа при большом стечении публики у экранов телевизоров его исповедует. То есть отмывает от позорища. В итоге: отмыл.
Третье. У него хорошая репутация.
Знаю. Поскольку помню, как он спекулировал на драмах, обидах и болях больших артистов. Помню, как он «спасал» от «позора» Максима Дунаевского и пытался влезть в его личную жизнь, а когда получил решительный отпор, разозлился не на шутку и стал позорить того, кто не оценил его благого порыва.  
Знаю и помню, как много уважаемых людей отказывались приходить в его ток-шоу по гигиеническим соображениям.
Долецкая знает другое и уверена в ином. В том, что Малахов – супергерой и секс-символ. Малахов опять скромничает: нет я простой нормальный человек. Долецкая настаивает: нет, ты не простой нормальный человек. Тут Петушка начинает безудержно хвалить Кукуха. В свою очередь, и Кукух не остается долгу и рассказывает, как он ей благодарен за фотографию в «Воге».
Заключив в ладони свое лицо Долецкая интересуется женщинами Малахова. Это самое сладкое. Сколько раз он интересовался женщинами и мужчинами мегазвезд. Наконец, он сам может, то потупляя, то воздевая очи, рассказывать о своих победах и разочарованиях.  О том, как он, в частности, обманулся в девушке, которая его, «супергероя, променяла на официанта». Не он так хлестко выразился. Так выразилась из сострадания к другу его собеседница. А он нашел слова, извиняющие поступок той, что предпочла ему другого. А собеседница получила возможность еще раз восхититься гостем своей программы. И ее изумлению не было предела, когда узнала, что его гулянка в Версале с фейерверком обошлась всего лишь в 100 000 долларов, тогда как на Родине ему бы она обошлась в $150 000.
Так текла их задушевная беседа, а я все пытался вспомнить, на что она похожа.
И вспомнил. Примерно в том же согласии и взаимном расположении болтали Чичиков и Манилов.  
«А знаете, Павел Иванович,— сказал Манилов, которому очень понравилась такая мысль,— как было бы в самом деле хорошо, если бы жить этак вместе, под одною кровлею, или под тенью какого-нибудь вяза пофилософствовать о чем-нибудь, углубиться!..» — «О! это была бы райская жизнь!» — сказал Чичиков, вздохнувши».
Алена и Андрей «углубились и пофилософствовали» следующим образом:
Алена: «Детей хочешь?».
Андрей: «Да!»
Алена: «Ребенка в студию!»
Внесли младенца. Пазл сложился.
...Изумлению моему не было предела, когда в заключительных титрах этого действа подглядел написанное мелкими буковками: «Режиссер Юрий Грымов».
***
Как ни странно, едва ли не самым затруднительным мне показалось чествование юбилея Татьяны Дорониной. Понятно, что перед нами большая актриса с трудной судьбой. Понятно, что она чувствует себя обиженной. И не без основания, поскольку о ней, о ее театре какое-то постсоветское время мало писали, мало говорили, мало показывали по телевизору. И потому в ее день рождения никаких похвал не должно быть много. И, все-таки, когда на расстояни двух, трех дней несколько раз успевают показать  «Три тополя на Плющихе», когда каждый из больших телеканалов подготовил по документальному фильму, а то и не одному о ее творческой биографии, когда уже все ее интонации, шепоты и вскрики набили оскомину, то понимаешь, что  ТВ совершает второй  грех после замалчивания актрисы – оно ее топит в патоке славословия.
Кроме того, как мне показалось сквозь юбилейные воздаяния талантливой актрисе явственно сквозили реваншистские эмоции тех, кто по объективным или субъективным причинам оказались на обочине художественного процесса. И теперь они хотели бы, подняв на щит Татьяну Доронину, представить свои обочины магистралью отечественной культуры.
***
Все эти затруднительные случаи, однако, меркнут в сравнении, с той невзгодой, что выпала на долю героев показанного на «Культуре» фильма «Лили Марлен» Фасбиндера.  Им-то пришлось выбирать в условиях войны между фашистской идеологией и простыми человеческими чувствами. Это штука посильнее поэмы Горького «Девушка и Смерть».