При жизни дорогого тебе человека не всегда осознаешь, насколько он был дорог и важен в твоей жизни.
Не стало Сережи Муратова.
Не стало человека, который не уставал грузить себя всевозможными творческими заданиями и общественными миссиями.
Прощаясь с жизнью, Сергей написал книгу под названием «Заповедник». Начал он ее с анекдота о пианисте, который сидит за роялем и давит на одну клавишу – «до». Ему: «Посмотри, как играют другие – на всей клавиатуре». Он: «Что мне другие... Они все ищут, а я уже нашел». И давит дальше занудное «до-до-до».  
Сергей не был таким «пианистом».
...Что-то около 60-ти лет назад он, в пору Оттепели придумал передачу «Вечер Веселых Вопросов», которая со скандалом была прихлопнута, а через четыре года переформатирована и вышла в эфир под именем «КВН». Она и сегодня жива. В каком виде – другой вопрос. Невеселый вопрос. Оставим его здесь без ответа.  
...Оттепель всегда обманчива. Можно было бы и привыкнуть к этой закономерности природы. Но вот почки деревьев все не привыкают. Граждане – тоже. При каждом потеплении начинают набухать и в иных случаях распускаться. Особенно те, кто еще лично непороты.
Первыми «распускаются» писатели и поэты. Затем – живописцы, кинематографисты, артисты, документалисты, музыканты... Наконец, телевизионщики. Как там, в одном фильме, пелось: «И даже пень в весенний день березкой снова стать мечтает...».
Правда, за многообещающей оттепелью приходят, как правило, заморозки. И березкам становится не сладко.
Конечно, жизнь на этом не кончается. Органичной жизни приходится как-то адаптироваться к суровым обстоятельствам и к сюрпризам природы, а гражданам – к капризам Истории.
Что там ни говори про ТВ, давшее первые ростки в общественной жизни в середине прошлого века, как там ни суди его художественные амбиции и коммуникативные потенции,  оно стало уже тогда органической частью информационного пространства. А органика такая вещь – с ней трудно спорить; ее можно ограничить, но совсем уж заасфальтировать никак не получается. Не получилось это даже у советской власти.
Живое ТВ погнали в двери, а оно вернулось в окно. Его снова прогнали и стали заколачивать окна – не помогло.
У Муратова «отжали» , как сегодня говорят, эфир и программу; он стал писать сценарии документальных фильмов с одной целью: реабилитировать живую жизнь живого человека на телеэкране. Так он освоил ноту «ре». Затем – и все прочие ноты клавиатуры своих творческих способностей. Он ушел в науку и в преподавательскую деятельность.
В то время в науку многие уходили. В ней укрывались, как монастыре. В ней можно было себя чувствовать относительно свободным человеком. Теория телевидения была в то время занимательным и просто увлекательным делом.
Именно тогда Михаил Ромм выступил с остро полемической статьей «Поглядим на дорогу», где предрекал телевидению великое будущее, а кинематографу и театру – смерть.
Тогда же стали часто цитироваться парадоксальные суждения Сергея Эйзенштейна о необыкновенных возможностях новой технической Музы. Несколько позже появились переводы работ Мак-Люэна.
И тогда же всеобщее внимание привлекла книга театрального критика Владимира Саппака «Телевидение и мы», в которой задавались основополагающие веселые вопросы, на которые мы, молодые исследователи практики ТВ, пытались дать более или менее серьезные ответы.
Самым популярным был вопрос: «Телевидение – это искусство или всего лишь новое информационное средство?». Убедительных ответов не было. Рассудила нас жизнь: телевидение можно считать  в какой-то степени шоу-бизнесом, в какой-то – политическим шоу. Сегодня он пришло к тому, от чего, казалось, мы ушли  лет 20 назад – к агитпропу, живущему по законам военного времени.
Сергей Муратов чувствовал противоестественность этого тройственного альянса. Даром, что он столько сил отдавал исследованию этической составляющей телевизионного творчества. Ей в значительной степени и посвящена его прощальная книга «Заповедник».
В названии чудится музейный обертон. По началу кажется, что речь пойдет об  огороженной, отгороженной реальности, как у Довлатова в повести «Заповедник». Но скоро понимаешь, что у Муратова смысл заголовка другой. Что его заповедник – это десяток заповедей, которыми следует руководствоваться работая с телевизионным инструментарием.  И еще: собрание наблюдений и впечатлений, задержавшихся и осевших в его памяти. И к тому же – философствование по мотивам своего профессионального опыта.  
Он покорил нас, освоив всю клавиатуру телевизионной культуры. А, пожалуй, есть в его книге некая перекличка с довлатовской повестью. Их герои – заповедные граждане.  
***
… А , все-таки, какая несправедливость, что он расстался с жизнью в пору, когда дело его жизни, любовь его к этому делу, оказались испоганенными и омраченными современной практикой российского ТВ.