Творцам предлагается «лечь на сохранение»
Попытка министра культуры Мединского постулировать взаимоотношения художника и государства требует пояснений
Даниил Дондурей
Источник:
Министр культуры Владимир Мединский выступил с программной статьей. Как теперь принято, в газете «Известия». Называется «Кто не кормит свою культуру, будет кормить чужую армию». Речь между тем как раз о сокращении «кормления» культурных институтов и творцов, мотивациях этого сокращения и фундаментальных его обоснованиях. Основным полем применения новых идей с учетом старой мысли «в театре толпа превращается в народ» выбрана сцена. «Новая газета» начинает обсуждение сегодняшнего культурного курса.
Но сначала — дословно тезисы министра Мединского.
1. «Культура — это пространство, в котором задаются и поддерживаются важнейшие для общества нравственные координаты. И в этом пространстве государство представляет интересы избирателя, налогоплательщика, «потребителя культурной продукции» — то есть народа России. Следовательно, требования к содержанию творческого продукта — это не право государства, а его обязанность, делегированная обществом.
2. Постоянная дискуссия художника и власти есть непременное свойство живого развития культуры. Но, во-первых, из этой дискуссии должны быть исключены элементы самодурства с обеих сторон. Мы помним, как дискуссия власти и художника в СССР подменялась догматическим диктатом. И, напротив, мы видим, как в сегодняшней России чуть ли не признаком хорошего тона в творческой среде считается отрицание каких бы то ни было обязательств художника перед обществом.
Во-вторых, вестись такая дискуссия должна строго в поле признания общих ценностей — общих и для художника, и для власти, и для общества. Какие ценности мы имеем в виду?
Ценности созидательного труда. Развитие личности, как залог общего процветания. Служение Отечеству. Единство и преемственность тысячелетней истории России. Историческое единство судеб народов России и дружественных народов, многие из которых ранее входили в состав Российской империи или СССР. Ценности семьи и человеческого общежития, одинаково трактуемые и православием, и всеми традиционными для России религиями…
Мы должны поощрять и инициировать творческую деятельность в поле именно этих бесспорных и естественных ценностей. А в той части художественного творчества, которую государство прямо субсидирует, мы на этих ценностях настаиваем.
3. То есть государство в творчестве ничего не запрещает. Но не все оплачивает.
4. Именно общество задает приверженность безусловным и естественным ценностям (рейтинг В.В. Путина, собственно, и есть проявление такой приверженности). И это подавляющее нормальное большинство очень расстраивается, когда сталкивается с публичным неуважением к тому, что для него важно и даже священно.
5. Главный урок нашего исторического опыта: чиновник не должен руководить творчеством. Обеспечивать соблюдение административных, финансовых и ценностных правил — должен. А решать, какими образами «должен» мыслить художник, — не имеет права.
6. Единственный гарант «созвучия» государства, общества и искусства — гражданственность самих деятелей культуры. И творческих работников, и управленцев. А это вопрос кадровой политики.
7. …9 мая мы видели на наших улицах и новейшие достижения оборонки, и 12 млн человек на марше «Бессмертного полка». Эти факты — явления одного культурного порядка. Как «Армата» наследует традициям легендарной советской инженерно-конструкторской школы, так и миллионы россиян ощущают себя наследниками и продолжателями легендарной славы своих предков».
Статья министра культуры — чрезвычайно важное, ясное, откровенное и системное высказывание о своем понимании человека, во многом определяющего сегодня если не судьбу, то царящую атмосферу. Культура не воспринимается им сама по себе как возделывание, транслируемые из поколения в поколения знания, значимые идеи, нормы и правила поведения, модели и стереотипы, общепризнанные артефакты, посредством которых люди организуют свою жизнь, а как «пространство созидательного сотрудничества государства, гражданского общества и деятелей искусства».
Акцент в этом большом тексте делается на доказательствах необходимости регулирующей, а значит, и смыслообразующей функции государства. Это понятие и производные от него используются в статье 45 раз. Являясь крупнейшим инвестором в культуру, именно государство призвано отвечать у нас за цели, давать так называемые госзадания, потому что, во-первых, «культурная политика признается неотъемлемой частью стратегии национальной безопасности», и, во-вторых, именно оно «представляет интересы избирателя, налогоплательщика, «потребителя культурной продукции» — то есть народа России. «Следовательно, — делает главный вывод автор, — требования к содержанию творческого продукта — это не право государства, а его обязанность, делегированная обществом».
Одновременно с этим предлагается учитывать и прямой голос определенных групп граждан. Не случайно из многих тысяч благотворительных неправительственных организаций министр упоминает только одну — фонд «Искусство без границ», недавно потребовавший от Тверской межрайонной прокуратуры Москвы проверить на предмет порнографии, использования нецензурной брани и пропаганды аморализма сразу шесть столичных театров.
Суть доктрины: через 27 лет практического отсутствия цензуры декларируется первостепенная опасность, а следовательно, и настоятельное предписание государственным и гражданским институтам «обеспечить сохранение, преемственность и приумножение нравственных ценностей российской цивилизации». Проводить дискуссии «о допустимости нравственных экспериментов на сцене и об оправданности вмешательства общества в художественное творчество». Особенно в ситуации, когда интерпретация классики в театре становится территорией чуть ли не смысловых диверсий.
И еще один концептуальный постулат: Владимир Мединский убежден в том, что 1990-е — «время ценностной дезориентации общества». Поэтому так важно обеспечить единство и преемственность нашей тысячелетней истории, нормы и приоритеты, одинаково трактуемые православием и всеми традиционными для России религиями». «Развитие», о котором многократно говорится в тексте, понимается, в сущности, и исключительно как «сохранение». Тем самым подсознательно утверждается, что сегодня важнее «лечь на сохранение», а не стремиться к созданию потенциально опасных новых смыслов.
В связи с этим важны и значимые умалчивания. В программной статье не говорится, в частности, о том, что творчество, среди прочего, есть создание собственно художественных представлений, что автор может следовать своему вдохновению, жажде поиска, таланту. О том, что художники предвосхищают будущее, как это делали Малевич, Платонов, Шостакович. Не сказано о праве творцов на индивидуальное видение, уникальный язык. Репин ведь отличается от Филонова, а Федотов от Кабакова. Само словосочетание «произведение искусства» в тексте ни разу не употребляется — в основном творческий «продукт». Нет и упоминания проблемы художественного воспитания аудиторий, их способности разбираться в разных системах эстетических координат. Нет и разведения художественной культуры на массовую, экспериментальную, мейнстрим, арт-мейнстрим… Это разные по своей природе явления и процессы, развивающиеся по своим законам.
К сожалению, в программной статье министра нет ответа на существенный в рамках предлагаемой доктрины вопрос: кто конкретно от имени государства и налогоплательщиков выполняет эти самые надзорные функции за нравственными экспериментами и сохранением традиций? Высшие должностные лица, заинтересованные группы граждан, экспертные советы при ведомствах? Но, например, в пяти министерских структурах, отвечающих за кинематограф, нет ни одного киноведа. О независимой профессиональной экспертизе вообще нет ни слова в столь значимой, концептуальной статье.
Важно другое — не допустить «монополизацию культуры замкнутыми кастами «творческих сословий» и «элит».
Автор ссылается на результаты исследования фонда «Общественное мнение»: 82% населения считают, что «государство должно контролировать содержание художественных произведений». И буквально следующей строкой: «право государства следить за политической направленностью» поддерживает всего 3%. Как одно соотнести с другим? В одном месте текста министр утверждает: «чиновник не должен руководить творчеством», не имеет права решать, «какими образами» должен «мыслить художник», но в другом (этой же статьи) продолжает: «…а обеспечивать соблюдение административных, финансовых и ценностных правил должен». Как же бедный надзиратель будет обеспечивать «соблюдение ценностных правил», если не имеет права вмешиваться в творческий процесс? Видимо, через контроль над бюджетами учреждений.
Какая-то неизвестная — гибридная форма управления в сфере российской культуры — получается. Желание курировать все, что здесь создается, но при тысячекратном повторении тезиса об обязательном отсутствии цензуры.
И, наконец, последний аргумент — предупреждение, скорее разъяснение новой концепции государственной культурной политики «тем, кто не понял». Мудрой газетой оно вынесено в заголовок: «Кто не кормит свою культуру, будет кормить чужую армию». Подчеркивается — именно армию, врагов, чужеземных завоевателей, а не культуру. Это и есть суть, как выражаются наши коллеги, основной «месседж» данного мобилизационного послания.
Так что поменьше экспериментов!
Даниил ДОНДУРЕЙ —
специально для
«Новой»
Тысяча против пятнадцати
МНЕНИЕ ОРГАНИЗАТОРА МИТИНГА В ЗАЩИТУ «ТАНГЕЙЗЕРА»
Речь в программной статье идет об обязанности государства контролировать содержание тех произведений, которые оно финансирует. Базовый тезис Владимира Мединского — посылом к таким инициативам являются требования гражданского общества. Выводы о том, что гражданское общество требует от государства контролировать культурные процессы, основаны на статистических данных фонда «Общественное мнение» и на двух кейсах: постановка «Тангейзера» и выставка «На дне».
Министр культуры уверяет, что «именно гражданское общество возмутилось постановкой оперы «Тангейзер». И делает вывод: «Я воспринимаю такого рода активность гражданского общества как принуждение государства к исполнению своих обязанностей в культурной политике. Мы не можем и не будем тоталитарно игнорировать мнение большинства наших сограждан».
Но в Новосибирске было два митинга, посвященных «Тангейзеру».
Первый проведен православными активистами и собрал около тысячи участников. Причем накануне митрополит Новосибирский и Бердский Тихон в своей проповеди приравнял митинг к «молитвенному стоянию» и назвал «христопродавцами» тех, кто проигнорирует это мероприятие. И пришло около тысячи горожан.
«Тангейзер» был снят, а директор уволен.
Я — один из организаторов второго митинга «За свободу творчества», который собрал в Новосибирске около 5000 жителей. К участию в нем никто никого не принуждал. Пришли зрители, слушатели и читатели, многие из которых вообще никогда не участвовали ни в каких митингах. Как, собственно, и я.
Резолюцию митинга подписали 15 000 человек. И мне удивительно, что теперь базой для формирования ограничений в сфере культуры всей страны является недостоверная, перевернутая информация.
Если мнение гражданского общества ставится министром в основание планируемых изменений в сфере культуры страны, то почему используются данные, в корне не соответствующие реалиям? Если министр действительно готов следовать своей логике и реализовывать требования гражданского общества, то почему не обратиться к резолюции нашего пятитысячного митинга «За свободу творчества»?
Ее основные позиции: недопустимость любых видов цензуры, гарантии свободы слова и свободы творчества, соблюдение соответствующих статей Конституции; отмена действия статьи 148 Уголовного кодекса РФ в отношении художественных произведений; отставка В. Кехмана с поста директора НГАТОиБ, восстановление оперы «Тангейзер» в репертуаре НГАТОиБ. И — отставка министра культуры РФ В. Мединского.
Наталья ПИНУС
комментарии (2)
Михаил Липскеров 02 июля 2015, 15:29
Молитва: Господи, избавь меня от министра культуры, а от врагов я и сам избавлюсь.
Александр Зиновьев 21 июля 2015, 02:02
Что-то в нашем королевстве не так, если Михаил Липскеров молиться готов.