На наши экраны выходят два ярких фильма, которые нельзя пропустить

Летом почему-то не принято показывать серьезные фильмы. Прокатчики в это время без боя сдают экран тупым голливудским блокбастерам, искренне полагая, что в жару у зрителей размягчаются мозги. С наступлением осенней прохлады авторское кино, отмеченное своеобразием мысли и стиля, вновь робко стучится в двери кинозалов. И его порой пускают на порог... Не пропустите этот момент!

Фильм «Такси», удостоенный «Золотого медведя» в Берлине, снял иранский режиссер Джафар Панахи — культовая фигура в мировом кино. Лауреат престижных фестивалей, включая Канны, Берлин, Венецию, он был привлечен к суду за антиправительственные... не высказывания даже, а намерения. Его посадили под домашний арест, запретив на 20 лет снимать кино и давать интервью. Панахи тем не менее умудрился тайно снять уже три ленты и переправить их за границу, где они стали фестивальными хитами. Первый фильм (под ироничным названием «Это не фильм») он снял в собственном доме, второй — на даче. В третий раз Панахи отважился снять кино в такси, где сам же выступил в роли обаятельного, всем внимающего и все понимающего водителя.

Почему власти разрешают Панахи подпольно снимать — вопрос для меня открытый. То ли они не знают, как укротить режиссера, в поддержку которого выступает мировая киноэлита, то ли сам Панахи осторожно ходит по лезвию бритвы, не заступая за некую красную черту. По большому счету его фильмы не являются диссидентскими, оставаясь в поле светской мусульманской культуры, хотя и содержат критические уколы в адрес режима.

В фильме «Такси» Панахи, используя свой автомобиль и любительскую камеру, ездит по Тегерану, подбирает на улице людей и ведет с ними разговоры. Вот он подвозит ушлого торговца пиратскими дисками, который, узнав знаменитого соотечественника (тот покупал у него фильмы Вуди Алена), тут же предлагает Панахи войти к нему в долю. Мол, при участии знаменитого режиссера их бизнес пойдет в гору. Вот Панахи забирает из школы свою племянницу, которая усердно разъясняет ему, о чем, по словам ее школьной учительницы, можно и нельзя снимать кино: нельзя — о социальном неравенстве, о коррупции в верхах, о политических проблемах, о бесправии женщин, о мужчинах в галстуках и еще о дюжине вещей. Выходит, ее великий дядя всю жизнь снимает «неправильное» кино. А вот Панахи подсаживает свою знакомую по правозащитному движению, которую на три года отлучили от юридической практики в виду ее неблагонадежности. Опальным интеллигентам в этой горькой ситуации есть о чем поговорить и о чем выразительно помолчать...

Смешивая в фильме, как в бельевом чане, бытовое, социальное, политическое варево жизни, перемежая игровые эпизоды и документальную съемку, Панахи в рамках, казалось бы, камерной ленты, запертой в салон такси, создает объемный портрет современного Ирана, попутно набрасывая и свой автопортрет.

Помимо прочего, эта картина — еще и урок нашим киношникам. Оказывается, чтобы сделать отличное кино, совсем необязательно требовать у государства десятки миллионов долларов. Достаточно иметь талант, айфон в кармане и желание снять живой, честный фильм. Чем не путь для нашего авторского кино, особенно в условиях экономического кризиса и поднимающей голову цензуры?

Впрочем, этот путь, разумеется, не единственно возможный. Никто не отменял желание мастеров экрана прорваться к массовой аудитории, не опуская при этом творческую планку. Такую отчаянную попытку предприняли сценарист Юрий Арабов и режиссер Андрей Прошкин в фильме «Орлеан». Ранее они уже сотрудничали на знаменитом фильме «Орда». Тогда, по словам Арабова, они сняли «кино хорошего вкуса», то есть созданное по неким установленным правилам. Теперь решились на «кино плохого вкуса», сиречь на фильм хулиганский, избыточно шумный и пестрый, замешанный на чертовщине, гротеске, фантасмагории.

Итак, на окруженный свалками провинциальный российский город Орлеан надвигается буря. Пока что о ней не ведают ни парикмахерша Лида (блестящая комедийная роль Елены Лядовой), которая спит с кем ни попадя, убивая абортами не рожденных детей. Ни врач Рудик (Олег Ягодин), который без устали пальпирует у себя в кабинете прелести случайных девиц, забыв о собственном больном отце. Ни следователь (Виталий Хаев), который не гнушается чинить в округе беззакония, включая убийства себе подобных. Ни заезжий фокусник, который, кажется, и взаправду перепиливает в цирке шапито людей — так что кровища брызжет во все стороны на диво праздной толпе.

В этом выдуманном, выморочном городке, в котором тем не менее узнаются реалии нашей жизни, появляется инфернальный персонаж в облике Виктора Сухорукова, который именует себя Экзекутором. Нет, он не рубит головы с помощью гильотины — он лишь открывает людям глаза («поднимите мне веки») на их прегрешения. То ли демон, то ли мессия, меняющий по ходу действия обличия, герой Сухорукова, по сути, есть воплощение больной, алчущей прощения совести всех персонажей этого фильма.

Серьезный по авторскому замаху и уморительно смешной по сюжетным коллизиям, раскованный по актерской игре и выразительный по кинематографической пластике «Орлеан», ставший сенсацией Московского кинофестиваля, говорит об очень важных вещах. О кажущейся сладости греха и горечи неизбежного воздаяния за него. О неотвратимых муках совести, которые рано или поздно посещают каждого человека. О радости духовного исцеления. Наконец, о счастье истинной любви, которая в финале настигает-таки блудливую Лидку. Осознав неправедность своей жизни, она из городской потаскушки превращается, по сути, в Мадонну. И распускает в своем грешном лоне цветок новой человеческой жизни, спасая тем самым человечество от вырождения перед лицом библейской бури, которая, как Содом и Гоморру, сметает с лица земли грешный городок с его грешными обитателями...

Фильм «Орлеан», словно праздничный торт, состоит из нескольких слоев. Кто-то из попкорновой публики слижет только верхний слой сладкого крема, а продвинутого зрителя фильм отошлет к традициям фантастического реализма Булгакова и Гоголя, к изощренным кинофантазиям Кустурицы и Тима Бертона. Точно так же и «Такси» для кого-то покажется лишь хроникой иранской действительности. А кто-то увидит в нем возвращение кино к истокам итальянского неореализма, когда на экраны, минуя устоявшиеся сюжетные схемы, хлынула живая жизнь улиц с реальными людскими драмами и надеждами.

Два разных фильма из разных стран, на разных уровнях, в разных жанрах рассказывают о проблемах нашей современной жизни. Повторю: зрителям, любящим серьезное кино, их нельзя пропустить.