61-й Берлинский фестиваль завершился благостно, слабейший из конкурсов был со сцены назван одним из сильнейших, и это правильно: если все время говорить
«халва», можно кого-нибудь убедить, что во рту сладко.

Призы разошлись предсказуемо. «Золотого медведя», как и ожидалось, получила иранская картина «Надер и Симин, развод» - фестиваль стартовал актом солидарности с опальным иранским режиссером Джафаром Панахи и теперь этот акт достойно завершил. И возражений нет: картина Асхара Фархади хорошая. Актерские призы под восторженные кличи зала были щедро подарены всему актерскому составу – красивым иранским женщинам и суровым мужчинам – из того же фильма «Надер и Симин». Жюри не забыло отблагодарить за гостеприимство хозяев поля: заурядный по режиссуре немецкий фильм о супругах, пытающихся лечить аборигенов Африки, - “Сонная болезнь” режиссера Ульриха Кюлера удостоен «Серебряного медведя» за лучшую режиссуру, а другому немецкому фильму “Если не мы, то кто?” Андреса Вайеля вручен приз имени Альфреда Бауэра. Приз за выдающиеся художественные достижения поделили польский оператор Войцех Старон и дизайнер Барбара Энрикес (“Премия”, Мексика). «Серебряного медведя» за лучший сценарий взяли Джошуа Марстон и Андамион Муратай («Прощение крови», Албания). Гран-при жюри получил венгерский режиссер Бела Тарр за «Туринскую лошадь», но он, повидимому, ожидал «Золотого медведя», потому что скорбно принял приз и сошел со сцены, не сказав традиционного слова благодарности. Ему же присуждена премия международной прессы ФИПРЕССИ.

Зал ликовал. И все же, рассыпаясь в комплиментах городу Берлину, фестивалю и уровню конкурса, председатель жюри Изабелла Росселини оказалась в явном меньшинстве. По общему мнению, конкурс в Берлине от года к году катастрофически снижает планку. Это можно было бы объяснить падением общего уровня в кино, но Московский фестиваль 2010 года показал, что это не так: есть новые интересные имена, даже идеи. Так что проблема Берлинале скорее в его дирекции и его отборщиках.

Последние дни смотра унылость ситуации, зафиксированную всей фестивальной прессой, никак не изменили. Единственный здесь фильм из Азии - «То ли солнце, то ли дождь» из Кореи - был «забукан», несмотря на присутствие в нем молодых актеров, когда-то блеснувших в гротеске Парк Чан-ука «Я киборг, но это нормально». Теперь режиссер Ли Юн-ки их снял в блеклой семейной драме о супругах, которые решили развестись, да быстро одумались. Он хотел, по его признанию, снять артхаусный фильм, но почему-то решил, что для этого достаточно предельно замедлить действие и сделать невнятной авторскую мысль.
Самый последний день добавил к возможным лауреатам драму Джошуа Марстона «Прощение крови» о роли замшелых предрассудков в современной жизни, об албанской вендетте XXI века. Марстон – американский «независимый», известен фильмом «Благословенная Мария», снятым в Колумбии и получившим  Берлине «Серебряного медведя». Новую картину он снял в Албании и на албанском языке. По сюжету, отца двух подростков в результате земельных споров обвиняют в убийстве. Он скрывается от кровной мести в горах, а его близкие мужского пола, согласно древнему закону, должны сидеть дома взаперти, пока не осуществится месть. И тогда семнадцатилетний Ник, воодушевленный первой любовью, берет инициативу в свои руки. (Интересно, что кровная месть, строжайше запрещенная в Албании при коммунистах, теперь снова расцвела пышным цветом, и власти ничего не могут с ней сделать). Фильм, напоминаю, взял приз за сценарий.

Из добрых дел Берлинале-2011: он предъявил доказательства, что новые технологии 3D могут быть искусством. Я уже рассказывал о танцевальном фильме Вима Вендерса «Пина», но были еще документальная лента Вернера Херцога «Пещера забытых снов» и анимация Мишеля Оселота «Сказки ночи». Осечка случилась только с Оселотом. До просмотра его сравнивали с японским гением Хаяо Миядзаки, после просмотра выражали недоумение: теневой театр даже и в 3D остается вырезанными из бумаги черными силуэтами на цветастом фоне, - изобразительно монотонными, но болтливыми. Сквозной сюжетный ход: в кинотеатре перед компьютерами сидят девушка, юноша и старик, фантазируют сказки на мотивы фольклора Африки и Востока. С принцами и принцессами, с рыкающими драконами и танцующими ежиками, с золотыми городами и ритуалами жертвоприношения, там-тамами и кантатами во славу народной свободы. В принца и принцессу, понятно, перевоплощаются юноша и девушка, а костюмы им обеспечивает специальный механизм, одевающий теневые фигурки в экзотические наряды. Меняются и фоны – калейдоскопически пестрые, иногда стилизованные: в одной из новелл нам сообщат, что горы, залитые треугольными бликами света, как-то связаны с Рерихом. Шесть сказок, собранных под крышей фильма, не блещут оригинальностью, а главное, их сподручнее было бы воплотить в обычной анимации. Выбранный режиссером теневой театр создает трудности, которые он в течение полутора часов мужественно преодолевает.

Зато полным успехом завершился эксперимент Вернера Херцога: в 3D перед нами предстали рисунки, которым более 30 тысяч лет! Их недавно обнаружили в пещере Шове на юге Франции, к ним никого не пускают, чтобы их не разрушили свет и воздух, и съемочная группа Херцога была единственной, кому разрешили там съемки. Объемное изображение дает зрителям уникальную возможность не просто увидеть их на экране, но и как бы побывать в запретной пещере.

В эти февральские дни в серый и не слишком гламурный Берлин наведывались отдельные звезды и «випы». Мадонна – чтобы показать прокатчикам нарезку своего режиссерского дебюта «W.E.», экс-президент Вацлав Гавел отрекламировал свою первую картину о гражданской смерти политического деятеля, отошедшего от дел – в фильме обещаны мотивы «Вишневого сада» и «Короля Лира». Заглянули на денек создатели фильма года – «Король говорит!». Ларс фон Триер боится путешествий, но прислал своих сотрудников, и они возвестили скорое пришествие его нового «красивого фильма о конце света». Придуманная директором Берлинале Коссликом программа «Кулинарное кино» заставляла после сеанса бежать в ближайший ресторан. В общем, жизнь кипела на Потсдамер-платц повсеместно, кроме главного конкурса. Завсегдатаи ностальгически вспоминают времена экс-директора Морица Де Хадельна и подозревают, что Дитера Косслика кино интересует в последнюю очередь. Косслика интересует шоу, и единственное, что за 10 лет его директорства не потерпело серьезного ущерба – это его имидж шоумена.

При столь неуклонно снижающемся уровне берлинских конкурсов «Золотые медведи» быстро теряют в весе и падают в цене. Они больше не влияют на судьбу фильмов и их создателей – большинство недавних призеров Берлинале так и не попали в мировой прокат и быстро выветрились из памяти. Возможно, такая же участь ждет и новых лауреатов. И не стоит нам расстраиваться оттого, что российские фильмы «В субботу» Александра Миндадзе и «Мишень» Александра Зельдовича оказались не замеченными жюри – они здесь, как киты среди плотвы, не вписываются в ансамбль.