7 марта в телеэфире обещают «второе рождение» фильма 1956 года «Весна на Заречной улице». Картина резко помолодела: ее реставрировали. Размытое изображение, характерное для пленки советского производства, обрело четкость, черно-белый фильм стал цветным.

Хорошо это или плохо? Есть мнения, что – плохо: не нужно трогать старину, пусть остается как есть. Но один из авторов фильма классик нашего кино Марлен Хуциев не просто одобрил идею колоризации, но и лично принимал участие в ее осуществлении.

Знаю, что многих критиков сама эта идея приводит в ярость, не вполне адекватную событию: ведь если тебе нравится разглядывать царапины на заезженной пленке, никто у тебя этой радости не отнимет – старый вариант фильма продолжает существовать. Зато у зрителя появляется выбор. В преддверии новой премьеры старой ленты я задал Марлену Хуциеву несколько вопросов.

Марлен Хуциев \ Только я бы не называл это так громко: премьера. Просто – показ цветного варианта, или, как это теперь называют, колоризованного.

Российская газета \ Когда вам предложили эту идею перевести в цвет черно-белый фильм, какой была ваша первая реакция?

Хуциев \ Естественно, удивление: мне это и в голову не приходило. Тем более, что уже был опыт, вызвавший массу споров, - с колоризацией «Семнадцати мгновений весны». Но я подумал, встретился с людьми из объединения «Крупный план», которые занимаются восстановлением и колоризацией фильмов, понял, как серьезно, как скрупулезно они подходят к делу. Привлекли художника по костюмам, тщательно изучали, какие расцветки тканей тогда были в ходу, им приносили образцы этих тканей. Я увидел: работа – серьезная. И решил, что можно попробовать: материал фильма к тому располагает. Если в «Семнадцати мгновениях…» много фронтовой хроники, а мы привыкли, что хроника военных лет снята на черно-белой пленке, и цвет в фильме воспринимали как что-то постороннее, то «Весна на Заречной улице» - современная лирическая история, здесь важно настроение, события развиваются от промозглой осени через зиму к весне. Есть эпизоды, снятые на заводе – то есть в фильме много различных фактур. И есть в нем все предпосылки к тому, чтобы подумать о драматургии цвета. Мы начали с пробных фрагментов, и вот работа – подчеркиваю: очень большая и серьезная – закончена.

РГ \ Иными словами, нужна не механическая «раскраска», а продуманное цветовое решение…

Хуциев \ Именно об этом я и стал думать. Когда предварительный вариант мы показали в Одессе, зал принял этот опыт очень хорошо. Я понимаю: там особая аудитория, и когда на экране пошел титр «Одесская киностудия, 1956 год», зал взорвался аплодисментами, а в финале аплодировал стоя. Все это было очень волнующе… только не пишите «волнительно», терпеть не могу это словечко. Один из моих давних друзей и коллег по киностудии даже сказал: «Такое впечатление, что картина изначально снималась в цвете!».

РГ \ Вы даже в «цветную эпоху» много работали в черно-белом кино - почему?

Хуциев \ Цвет – серьезная проблема для кино. В условных жанрах – сказках, мюзиклах, костюмных фильмах – он должен быть иным, чем в жанрах бытовых. И никакому жанру не годится простая фиксация нашей цветовой среды. Потому что в жизни мы часто оказываемся в окружении самых диких, нелепых цветовых сочетаний – сочетаний несочетаемого. Это может раздражать, но мы понимаем: мы внутри живых обстоятельств. Экран такого себе позволить не может. Мы уже не внутри, мы смотрим на него извне, мы оцениваем. И цвет в кино всегда приходится корректировать уже в расчете на его восприятие зрителями.


РГ \ История кино знает примеры очень активного использования цвета для серьезных художественных задач.

Хуциев \ Конечно. Гениальный Эйзенштейн в знаменитой цветовой сцене пляски опричников из второй серии «Ивана Грозного» делал цвет психологически насыщенным, экспрессивным. Первая цветная картина Феллини «Джульетта и духи» - тоже активные поиски осмысленной цветовой среды, там цвет режиссерски организован.

РГ \ Но Феллини сразу задумал фильм в цвете. А вы свою «Весну на Заречной…» снимали как черно-белую и о цвете не думали. Стоило ли вторгаться в изначальный замысел?

Хуциев \ В данном случае я счел это возможным. «Мне двадцать лет» или «Июльский дождь» я бы поостерегся переводить в цвет – а в «Весне…» с самого начала была заложена драматургия настроений, и ее уже можно вообразить в цвете.

РГ \ Картину недавно показали в Белых столбах на фестивале архивного кино – как ее там приняли?

Хуциев \ На меня накинулись киноведы. Они были даже против реставрации – считали, что в старых фильмах нужно сохранять и царапины на пленке! Но я скажу так: кино делается не для киноведов, а для зрителей. Я им пытался напомнить, что современный молодой зритель привык к совершенно другим стандартам изображения, но поддержан не был. Хотя там же, в Белых столбах, показали «Наполеона» Абеля Ганса - немой фильм 1927 года, озвученный в 1935 году. И надо сказать, все сцены, связанные с Французской революцией, от озвучания невероятно выиграли. Кипящая народная масса, поющая «Карманьолу», пламенные речи – все это в немом варианте было чистой информацией, а в звуковом – действовало с огромной эмоциональной силой, мурашки по коже шли: ты ощущаешь, какое это было величественное, но страшное время. Я думаю, цвет для старого кино тоже может стать важным дополнительным художественным средством.

РГ \ А как вы парируете главное возражение: у черно-белой графики есть своя эстетика, и цвет ее неизбежно разрушает?

Хуциев \ Это правило не универсально, и каждый конкретный случай здесь – особый. Ну, а кроме того, черно-белый вариант никуда не девается – он будет существовать рядом с цветным, и каждый может выбирать тот, что по душе.

РГ / Судя по опубликованным фото, вы стремились к более пастельному, чем обычно, изображению.

Хуциев \ Да, мы не хотели слишком ярких красок. А самой большой проблемой были лица. Мы об этом много спорили: мне возражали, что кожа выглядит слишком мертвенно, а мне не нравилось, когда по экрану ходят персонажи с кирпичным цветом лица.

РГ \ Вы довольны результатом колоризации?

Хуциев \ Я никогда не бываю полностью удовлетворен тем, что сделано. Но я принимаю такой вариант фильма, и работать над ним мне было очень интересно. Я даже испытал некоторые ностальгические переживания – словно вернулся в те годы, когда мы в Одессе снимали эту картину.

РГ \ Не могу не спросить о том, как складывается судьба вашего фильма о Толстом и Чехове – «Невечерняя».

Хуциев \ Пока никак – денег по-прежнему нет. В Минкультуры посоветовали связаться с кинокомпанией Central Partnership, там состоялся разговор, они попросили на обдумывание недели две, а потом по телефону через сына передали отказ.

РГ \ А Фонд поддержки кинематографии не изъявил желания участвовать в проекте?

Хуциев \ Фильм отвечает всем провозглашенным Фондом требованиям: он социально значимый, авторский, патриотический, он, я думаю, способен привлечь интерес фестивалей. Но снова идти, просить и получать оплеухи не хочется. Вообще, я замечаю, что наши ведомства, отвечающие за культуру, не очень заинтересованы в кинематографе – он им не близок. А зритель уже стал привыкать к плохому сериальному кино, и если учесть состояние нашего образования и просвещения, то в этом процессе распада общей культуры, боюсь, скоро наступит «точка невозврата».

("Российская газета", 4 марта 2011)