Прошел год со времени фактического создания нового "КиноСоюза" авторами памятного письма "Нам не нравится Никита Михалков". За это время "КиноСоюз", альтернативный существующему более полувека Союзу кинематографистов, был зарегистрирован в Минюсте, выбрал временное руководство, провел проектно-практическую конференцию в Воскресенском по проблемам развития киноиндустрии в стране. В ближайшее время на встрече с заместителем председателя правительства Александром Жуковым активисты "КиноСоюза" собираются обсудить свои предложения, разработанные на деловых играх. Эти же вопросы станут ключевыми на предстоящем съезде "КиноСоюза", где будут избраны его председатель, правление, ревизионная и социальная комиссии.

Очередной бунт на кинематографическом корабле произошел четверть века спустя после мятежного мая 1986 года, резко повернувшего вектор всей политической и культурной жизни. Истекших лет оказалось достаточно, чтобы превратить это событие — пятый съезд кинематографистов СССР — в миф. Живых свидетелей осталось не так уж много, да и среди них многие насочиняли, чего не было. Остальные слышали звон: что на пятом съезде травили Бондарчука и вступившегося за него Михалкова, а потом пришел Климов и разрушил кинематограф. В передачах гостелеканалов пятый съезд называют диверсией по подрыву национальной безопасности. В "Википедии", в главных поисковых системах рунета пытливым умам на запрос "Пятый съезд кинематографистов" предлагают съезды КПСС и орнитологов.

Это была последняя модернистская акция перед тотальным нашествием на Россию постмодернизма. И это же — первая из "оранжевых революций". Здесь был свой Майдан, прямо на территории Кремля, не расходившийся до утра, пока члены счетной комиссии, пряча ужас в глазах, бегали к начальству в попытках скрыть страшную правду. Здесь был саспенс. Венгерский режиссер Ласло Лугоши сказал потом, что дежурные выступления делегатов "братских киносоюзов" из соцстран, прерывавшие драматический сюжет съезда, напоминали телефонный звонок во время полового акта. Здесь была мистика: по кремлевскому саду ходил солдат с соколом на плече, в разгар сухого закона делегаты пили водку из ладоней Маргариты Тереховой, пахло исторической предопределенностью.

Как известно, Россия — страна с непредсказуемой историей. Даже в отдаленном будущем не факт, что случится консенсус по поводу пятого съезда, хотя не сомневаюсь, что это событие будет расцениваться здравомыслящими людьми со знаком плюс. Съезд как авангардное событие перестройки был неизбежным вскрытием нарыва на теле советской идеологии, экономики и киноиндустрии — несмотря на многие достижения последней. Лучшие режиссеры годами простаивали, другие (достаточно назвать Тарковского) подались за границу и были преданы на родине анафеме. Первой акцией новой кинематографической оттепели стало создание конфликтной комиссии, вытащившей более 250 фильмов из полузабвения, а многие — из небытия. Возглавляя ее и будучи секретарем климовского союза на протяжении четырех лет, я хорошо помню и завоевания, и поражения этой команды.

Пафос майской "оранжевой революции" был чисто романтическим. Революционеры принялись воевать не только с неприкосновенными генералами от кинематографа (Бондарчук, Ростоцкий, Матвеев), но и с коммерческими фильмами в советском прокате (отечественные "Пираты ХХ века", французская "Анжелика", мексиканская "Есения"). Деятели перестройки взялись соединить несоединимое: провозгласили рыночную реформу в киноиндустрии и в то же время пытались возродить мечту революционного авангарда об идеальном искусстве и идеальном зрителе. Для них стало полной неожиданностью, когда публика потребовала грубых зрелищ, а кинематографисты стали снимать ей на потребу. Выступив в роли народных мстителей против господства партократии, они поставили заслон официозному и вульгарно-коммерческому кино, искренне полагая, что его место в сознании миллионов займут Бергман и Тарковский. Чего, естественно, не произошло.

Однако революция на пятом съезде не была напрасной. Она открыла доступ на советские экраны мировому кино. А отечественное — освободила от догм и запретов, обеспечив ему как минимум десятилетие практически неограниченной свободы. Как ею воспользовались кинематографисты, привыкшие творить в позе стоического сопротивления или попыток обмануть цензуру,— другой вопрос. Те, кто похитрее и поэнергичнее, быстро забили на общее дело и, пользуясь возможностями дикого рынка, занялись собственным благополучием, принялись вместе с чиновниками строить невиданную больше нигде в мире систему откатов. Практически все старшее поколение режиссеров, а за ним и среднее увязло в затяжном творческом кризисе. Исключения лишь подтверждают правило. А казус мотора перестройки Элема Климова словно нарочно был придуман для того, чтобы подвести черту под советским кино и принести его богам последнюю жертву: как последний герой, он пожертвовал собой и своим творчеством ради эфемерной реформаторской цели.

Напрасно в вину пятому съезду ставят развал кинопроката и пережитый в 90-е годы кризис киноиндустрии: это был объективный процесс, хотя без волюнтаристских перегибов, как у нас водится, не обошлось. К области абсолютных фантазий относятся репрессии, которым якобы подверглись прежние "генералы": их не отлучили от профессии, а всего лишь позволили усомниться в их безгрешности и неприкосновенности, задев их нежную кожу. Если бы не пятый съезд, не было бы поколения кинематографистов, делающих сегодня свободное, социально ответственное кино, не было бы целой когорты авторитетных имен, таких как Александр Сокуров и Андрей Звягинцев, не складывалась бы, хотя и в муках, новая российская киноиндустрия.

Сегодня она сталкивается с новой формой застоя и острыми проблемами развития, которые во многом напоминают предсъездовское состояние. Эти проблемы — ни в коей мере не дальние последствия пятого съезда, а результат ошибок в кинематографической политике, допущенных уже в нулевые годы, и деградации Союза кинематографистов при его нынешнем руководстве. Сможет ли новый "КиноСоюз" вернуть сообществу кинематографистов престиж и уважение, утраченные за годы дрязг и раздоров? Сумеет ли помочь киноотрасли преодолеть системный кризис, в который ввергла ее недавняя реформа, инициированная корыстными и к тому же неумными людьми? Опыт пятого съезда может показаться сегодня неактуальным: слишком отличаются сегодняшние политические и экономические условия, сам воздух жизни от того, что было 25 лет назад. Однако история, особенно в России, имеет обыкновение повторяться. И не обязательно в жанре фарса, а даже хуже — в виде неразрешенной коллизии и порочного круга. Романтики пятого съезда попали в него из-за недостатка практицизма. Сегодняшним прагматикам, наоборот, не помешала бы толика климовского идеализма.


А. Плахов, «КоммерсантЪ»