Главная / Лента новостей
Опубликовать: ЖЖ

"Мой учитель - литература"

опубликовал | 06 февраля 2012

Валерий Кичин | - просмотров (86) - комментариев (0) -

Главное событие предстоящей недели, если не всего киногода, - долгожданная российская премьера «Фауста» Александра Сокурова, триумфатора Венецианского кинофестиваля, где фильм получил главный приз – «Золотого льва».

К «Фаусту» Сокуров шел очень долго. Еще задумывая свою тетралогию о людях власти – Гитлере, Ленине и японском императоре Хирохито, - он понимал, что ключ к ней будет дан в заключительной части – «Фаусте».

Фауста он считает не менее реальной фигурой. Уже поэтому перед нами не экранизация Гете. На базе знаменитой трагедии Александр Сокуров и его постоянный соавтор,  драматург Юрий Арабов, создали самостоятельное философское эссе, задача которого – попытаться объяснить природу великого искушения властью, которое уже ввергало в беду многие народы и государства. И основа этого кинематографического исследования – литература.

Сокуров часто говорил об ущербности кино в сравнении с литературой. «Я ее поклонник, она - мой учитель, ее опыт – для меня главный. Такой программный труд, как эта тетралогия, - опыт не кинематографиста, а писателя. Только писатели могут за столь долгое время совершить усилия по созданию единой художественной среды, единого образа. Для кино это, к сожалению, не характерно», - сказал он мне в интервью после премьеры фильма в Венеции.

Первые три фильма «Молох», «Телец» и «Солнце» многими воспринимались с растерянностью и недоумением: если это портреты реальных исторических деятелей, то как смогли столь жалкий Гитлер или столь беспомощный Ленин так круто развернуть историю целого века, ввергнув в трагедию огромные массы людей? Теперь ясно: это не были портреты исторических деятелей - авторов интересовали непоправимые аберрации, которые производила в сознании исторических персонажей неограниченная власть. Теперь эта непроявленность сквозной темы тетралогии воспринимается как издержки кинематографа, неизбежное зло. «Я всегда чувствовал неловкость, когда выходили те фильмы: я-то понимал, что это как главы книги, - говорил мне Сокуров в венецианском интервью. - И теперь, если бы была возможность провести редакторскую работу над ними, я бы это сделал. Вы правы: по идее, нужно бы всю тетралогию выпускать сразу – как некое смысловое и художественное единство. Но, увы, это невозможно».

Это становится возможным теперь, когда «Фауст» выходит на экраны. Не случайно после финального титра чувствуешь необходимость вернуться к первым частям тетралогии, заново пересмотреть пути и тупики этих новых реинкарнаций Фауста в человеческой истории. «Фауст» воспринимается как приквел - предыстория Гитлера, Ленина и Хирохито, он открывает реальные пропорции огромного замысла: вкупе тетралогия исследует трагические закономерности существования человеческого сообщества в его прошлом, настоящем и гипотетическом будущем.

«Фауст» - создание перфекциониста. Здесь дотошно продумано всё, вплоть до формата кадра, от которого зрители отвыкли. Старинный формат 3:4 понадобился, объясняет режиссер, потому что это классический формат живописного полотна: здесь внимание зрителя не растекается по закоулкам необъятного полотна и концентрируется на главном. Даже звучание оригинального гетевского текста оказалось совершенно необходимым элементом общего звучания экранного мира: «Это особенный язык – немецкий. Жесткий. Делая русскую версию, я не всегда осмеливался буквально переводить то, что говорят персонажи. В подлинниках Гете есть жесткие вещи, которые мне с моим славянским воспитанием вслух говорить не приходилось». Дубляж убил бы эту жесткость, и от него отказались сразу. Субтитры отвлекают от изображения, и без того перенасыщенного колоритными деталями, поэтому Сокуров предпочел сам начитать закадровый перевод. И хотя перевод заглушает многие оттенки выдающейся, на мой взгляд, звуковой палитры картины, такой выход можно признать «наименьшим злом».

Мефистофеля в привычном оперном обличье в фильме нет. Есть неказистое существо без пола и возраста, похотливое и уродливое, его в фильме называют Ростовщиком, и его играет выдающийся актер пантомимы Антон Адасинский, создатель петербургского (а теперь – дрезденского) театра «Дерево». Древний старец Фауст, мечтающий вернуть молодость, тоже неузнаваемо изменился: это с самого начала мужчина в соку, и чтобы соблазнить Маргариту, ему не нужен Мефистофель. У него совсем другие вожделения – власть над людьми, и он к ней готов карабкаться по трупам. В этой роли немецкий театральный актер Йоханес Цайлер.

Сокуров рассказывал, что он придавал особое значение «визуальной подлинности - мы ее собирали по крупицам из живописи, графики, воспоминаний, мемуаров русских и западных путешественников». И особенно отмечал «блестящую одаренность актеров: они замечательно чувствовали то, о чем я просил, очень точно играли, и у меня осталось от работы с ними восхищенное впечатление. Они великолепные профессионалы и очень сердечные люди, я хотел бы вернуться к работе с ними», - признался режиссер.

Непривычно важную роль в фильме играет музыка Андрея Сигле (он же продюсер картины). Как сам фильм претендует на универсальность смысла, так и его саундтрек вбирает в себя несколько эпох европейской истории, от средневековых немецких зонгов до Вагнера, Малера и даже Чайковского. Музыка во многом организует чувственный мир фильма, дирижирует зрительскими эмоциями, задает тон и ракурс взгляда. В принципе это противоречит некоторым теоретическим установкам Сокурова, который постоянно говорит о своем неприятии любого эмоционального диктата режиссера над зрительным залом. Я спросил его об этом: изменил ли он свои убеждения? «Нет, но я не могу изменить природу кино, - ответил режиссер. - Эволюционно это, вероятно, можно сделать - породить какое-то другое искусство. Но я признаю, что давление сохраняется. Зритель не волен выбрать ни исполнителей, ни место действия, ни направить сюжет в нужную ему сторону. Он даже атмосферу не может выбрать».

И все-таки своим фильмом Сокуров убедительно опровергает свою же максималистскую  установку: здесь в центре внимания концепция авторов, их размышление об истории и ее персонажах, все это в совершенстве выражено всеми художественными средствами, доступными кинематографу, и в этом путешествии по кругам ада зрителю необходим свой Вергилий. А дальше мы свободны соглашаться или спорить. Картина провоцирует, возбуждает бурю эмоций, замыкает круг размышлений и становится его новым началом.

Вручая Сокурову «Золотого льва», председатель жюри Венецианского фестиваля Даррен Арановски назвал «Фауста» фильмом, который навсегда меняет каждого, кто его посмотрит.

комментарии (0)


необходимо зарегистрироваться на сайте и подтвердить email