Теленеделя со мной
Юрий БОГОМОЛОВ
Пользуясь служебным положением
На Первом сложилась такая практика, в силу которой его популярные и знатные телеведущие еще немножко шьют, то есть снимают фильмы и даже сериалы. С очередными плодами своей факультативной работы нас только что познакомили  Александр Гордон («Огни притона») и Алексей Пиманов («Жуков»).
Не повезло в политике
Пиманов в титрах «Жукова» значится как продюсер. А режиссером тут объявлен другой человек – Алексей Мурадов.
Известно, что Пиманов по роду своей деятельности не только телеведущий и продюсер, но и режиссер с немалым опытом – в его послужном списке  четыре сериала, отменно длинных, длинных, длинных. Последний из них по счету – «Охота на Берию».
Но и Мурадов по части режиссуры -- не новичок. За ним тоже числится, если я правильно помню, три или четыре сериала и дебютный фильм, обративший на себя внимание критиков -- «Правда о щелпах».
Режиссеры они по своим творческим склонностям – разные. Мурадов, будучи учеником Германа и Кармалиты, изначально тяготел к авторскому кино. Пиманов, имея за спиной факультет журналистики и опыт работы на ТВ, предпочитает зрительское кино.
Мурадов, вступив на территорию приключенческого сериала,  попытался в его рамках соорудить что-то артхаусное. Получилось ни то, ни се. Получился – «Человек войны», сериал, незамеченный серьезной критикой и не получивший признания у массовой аудитории.
Впрочем, и Пиманов как режиссер не снискал славы на поприще мейнстрима, а упреков со стороны эксперного сообщества оказалось довольно – все-таки, отсутствие кинематографического образования, трудно компенсировать одним только самоигральным материалом. Та же «Охота на Берию» стала наглядной иллюстрацией к известному трюизму: режиссура – это, во-первых, профессия, а, во-вторых, призвание. Возможно, и наоборот.
В «Охоте на Берию» Пиманов обошел вниманием роль маршала Жукова в аресте злодея, словно бы решил заранее подробно ее разработать в следующем сериале.      
По каким-то неведомым мне причинам, он не отважился его режиссировать и доверил это дело профессионалу. Уже хорошо. Но патронаж профессионального журналиста все равно ощущается. Есть фабула, есть околокремлевская клубничка, есть кремлевские коридоры с коврами и кабинеты массивными столами, есть кремлевские персонажи от Сталина до Брежнева и Суслова, есть, наконец, монолитная фигура маршала Победы, убедительно вылепленная Александром Балуевым; нет осмысленного представления о том, что с ним произошло, нет сюжетной целостности.
Позволю себе сразу же оставить за кадром претензии к картине по части исторической достоверности, беллетристических домыслов относительно личной жизни главного героя.
Уж сколько раз твердили миру, что режиссер со своими соавторами, снимающий художественный фильм о том или ином историческом персонаже, снимает его по мотивам биографии своего героя, но миру все не впрок. И слышишь от родственников: а вот наш папа не мог этого сказать, не мог того сделать… От историков: а он никогда не водил машину, или еще что-то в этом духе.
Неудача сериала в другом. В том, что он распадается на отдельные драматичные эпизоды. В одной серии против Жукова интригуют Сталин с соратниками. В другой – Хрущев с клевретами. В третьей – Брежнев с прихлебателями. Не повезло в Большой политике. Повезло в любви. Впрочем, не до конца. Самая любимая его женщина скончалась от рака.
Финал придуман эффектный: сообщение о кончине Лидии Руслановой застает полунемощного маршала на даче. Он ставит пластинку, и под звуки личного гимна маршала «Валенки, что не подшиты стареньки», поползли заключительные титры.
Только в этот момент понимаешь, какую «песню» испортили авторы, каким бы мог стать потрясающим художественным документом эпохи этот фильм.
Все, что решились сказать авторы, так это: а какой бы замечательный преемник Сталина получился бы из Жукова – такой же жесткий, но более человечный. Не чета Хрущу или Лаврентию… Каким бы счастливым он стал в личной жизни, если бы не злой Рок, погубивший его супругу…      
Авторы не решились сказать главного, что непосредственно следовало из материала биографии героя: маршал Победы на фронтах Великой Отечественной войны оказался маршалом Поражения в битве с Системой, которая его породила, которая его и разрушила медленно, но верно.
Единожды солгав…
Телеведущий Александр Гордон не только продавил демонстрацию собственного кинематографического продукта «Огни притона» на Первом, но и организовал вокруг картины небольшой фимиам в рамках «Закрытого показа».
Самодеятельный кинорежиссер снял посредственную картину, которая по большому счету ни богу свечка, ни черту кочерга. Ну, и ладно. У критиков она не вызвала никакой реакции – ни положительной, ни даже отрицательной. Последнее особенно автору обидно. Потому что нынче отрицательные рецензии можно носить как ордена – гордо и вызывающе. В конце концов, режиссер «Огней» и на их отсутствие наплевал. Собрал группу людей и под своим председательством провел обсуждение собственной картины в собственной авторской программе, слегка кокетничая по поводу двусмысленности этой ситуации.
Все претензии он с улыбкой отринул. На укор документалиста Манского, что в его картине нет правды, ответил, что именно в его, Манского, документальной картине про девственность нет правды. То есть: сам дурак.
Под занавес дискуссии сообщил о том, в чем состоял его творческий метод. Он в самом начале показал голую грудь девушки. Зрители, как полагает режиссер купились на это и подумали: ну вот и дальше будет… больше. А им -- фиг!
Картина в прокате не пошла. На «фигу» режиссера касса ответила своей «фигой», что для господина Гордона странно. Ведь когда он лично  ездил с картиной по городам и весям, его принимали хорошо.
Так бывает.    
В приличной советской картине «Единожды солгав», показанной в минувшее воскресение на канале «Культура», нечаянно повстречались в провинциальном городке отец и сын. Оба – мастера культуры. Оба – конформисты. Отец, театральный режиссер, поставивший коммерческую «Ловушку» по Агате Кристи, защищается от собственного комплекса: «А народ смотрит». И с тоской вспоминает 50-е годы: «Раньше проще и честнее было».  
Жизнь от десятилетия к десятилетию усложняется и честнее не становится. По крайней мере, для мастеров культуры. Их жалко.
Тяжела и неказиста была жизнь советского конформиста. Сейчас она не легче.