Триумфаторами 62-го Берлинского кинофестиваля стали братья Тавиани. Это победа уникальная. И по-своему знаковая. Брату Витторио - 81 год, брату Паоло – 83. Старейшие на фестивале, они утерли всем нос не только эффективностью старой школы, но и молодой способностью находить для художественного постижения человека все новые методы и ракурсы.

Увидев какой-то спектакль в тюремном театре, братья попросили коллегу поставить с заключенными «Юлия Цезаря». И зафиксировали на пленке весь процесс - от кастинга, где каждый должен рассказать о себе сначала жалостливо, а потом как бы впав в свирепость, до репетиций, где шекспировские тексты все говорят на родных диалектах. Обнаруживается связь между коллизиями пьесы и судьбами «актеров», одно начинает причудливо – трагически или комически – оттенять другое, и, сыграв премьеру, заключенные возвращаются в камеры чуть другими: искусство обратило их глаза зрачками в душу.

Я не могу назвать фильм режиссерским шедевром: всю работу выполнили артистичные итальянские характеры и театральный режиссер Фабио Кавалли, который на наших глазах делает из вчерашних мафиози шекспировских актеров. Тавиани осталось наблюдать и отбирать. Но они гениально создали «условия игры», увидели и использовали ее возможности, забытые со времен неореализма. Без декораций, в аскезе тюремных дворов разворачивается шекспировский клубок современных судеб, нравов и страстей. Картина резко выделялась на фоне конкурса. Было ясно, что она обречена на приз: сильных конкурентов у нее так и не появилось.

Кто оказался в лидерах? Гран-при жюри достался венгерской драме «Всего только ветер» Бенса Флигауфа – истории убийства цыганской семьи в деревне. Приз за режиссуру взял Кристиан Петцольд с фильмом «Барбара» - о женщине из столицы ГДР, которую за намерение уехать к любимому на Запад ссылают в глушь, где за ней следит вездесущая Штази. «Серебряные медведи» за актерские работы вручены Рэйчел Мванзе из канадского фильма о гражданской войне в Конго «Ведьма войны» и датскому актеру Миккелю Боэ Фельсгаарду за роль Кристиана VII в «Королевском деле» - эта же картина удостоена приза за сценарий Николая Арселя и Расмуса Хейстерберга. «Серебряного медведя» за художественный вклад завоевал оператор китайского фильма «Долина белых оленей» Лутц Рейтемайер.

Приз Альфреда Бауэра, который вручают за оригинальные поиски в кино, получил португалец Мигель Гомеш за фильм «Табу» о старой лиссабонской женщине, которая в юности пережила африканские страсти – в знойной Африке. Его же наградило жюри ФИПРЕССИ. Я в этом не сомневался: черно-белая, плохо сыгранная, но синефильская по типу картина всегда завоюет сердца изощренной, уставшей от нормального кино критики. Гурманы с восторгом отыскивают в фильме ассоциации с мировой киноклассикой, запрятанные там цитаты и параллели, игру стилями и ритмами. А меня не оставляет ощущение вязкой скуки, которая окутывает зрительный зал, если смысл экзерсиса заключен в самом экзерсисе – как вакуум в лабораторной колбе.

В целом кинопейзаж Берлинале оказался чрезвычайно серым: призы можно было давать наугад, не глядя – все равно попадешь в середнячка, в лучшем случае - крепкого. Его унылая монотонность была предопределена "сверхзадачей" фестивальной «драматургии»: показать непрочность стабильности, наших судеб и жизней, самой цивилизации. Почти все драмы, игровые или документальные, были связаны с этим ракурсом: некие силы вторгаются в планы, мечты и вожделения, и мирный быт становится войной. Так пошло от фильма «Прощай, моя королева», где фундаменты империи сотрясает Французская революция, и продолжалось все десять дней: из отельных номеров брали в залог мирно спавших миссионеров («Заложники»), жизнь семьи шла под откос после ночного наезда на пьяную девушку («Милосердие»), нормальная человеческая любовь заставляла людей пересмотреть свои убеждения-заблуждения и отречься от бога («Метеора»), а природный катаклизм необратимо менял существование целой страны («Атомная нация», «Друзья после 3 марта», «Безлюдная зона»).

Катастрофизм мироощущения, искренний или надуманный, но почти суицидальный, - зашкаливало. Собравшись в таком количестве, апокалиптические фильмы создавали атмосферу тотальной подавленности и безысходности. Они чаще всего не говорили ничего нового о том, что мы знаем из телехроники. Они столь же деморализованы и подавлены. Но если авторы не идут дальше констатации, встает вечный вопрос о назначении искусства: оно побуждает к действию и дает надежду - или просто бьет по голове? Разумеется, художники тоже люди и точно так же подвержены унынию. Но архитектор не может строить дом, не имея перед собой задачи его в конечном итоге построить. А это кино рассыпается и тонет, копая котлован под строительство как могилу.

Жюри Берлинале взяло на себя неблагодарный труд выискивать в безжизненной кинематографической пустыне что-то похожее на золотые песчинки. Оно справилось, оно не вызвало вопросов или нареканий. Но это само по себе тревожный сигнал: когда в конкурсе сильное кино, любое решение кажется спорным.

Братья Тавиани сделали почти невозможное: фильмом, где снимались пожизненно заключенные люди, они дали надежду. Бить по голове классическое искусство не приспособлено – иное направление ума, иная мера любви к людям и жизни. Старая школа…

(“Российская газета”)