Знаменитый режиссер и продюсер рассказал о кризисе в кино, воздухе свободы, романе с властью и своем выборе 4 марта.
– Валерий Петрович, по всему миру кризис всего: экономики, политики, литературы, систем управления, отношений между людьми. И в кино тоже кризис?
– Сколько помню, всегда говорили, что российское кино находится в глубокой... э-э-э... в глубоком кризисе. Помню, на вручении премии «Ника» в Доме кино вышел на сцену Сергей Соловьев и сказал: сегодня мы прощаемся с кинематографом, в следующем году премии не будет, потому что вручать ее будет некому, не будет ни плохих, ни хороших киношников. Так что русское кино перманентно в кризисе. А все равно появляются и талантливые режиссеры, и актеры, и целые отрасли. С нуля возникли российские сериалы - сейчас это огромный пласт нашего кинематографа. Да, нельзя сказать, что наше кино находится на подъеме. Может, «кризис» - подходящее слово, но ведь кризисы - это неплохо. Это встряска, поиск, это движение.
– Как меняются вкусы зрителей? Чего они хотят от кино?
– Человек, который будет всегда знать, что хочет зритель, станет очень богатым и знаменитым (смеется)!
– Так же про цену нефти говорят!
– Сейчас зрители в мире и в России ходят в кино для развлечения.
– По-прежнему?
– Чем дальше, тем больше! Коллективный поход в кино - это аттракцион, где фильм - это повод собраться и пообщаться. А то, что показывают на экране, - так, дополнительный раздражитель. От этого кинематографисты, естественно, впадают в депрессию. Второе: отношения кино и зрителя все больше уходят в Интернет, а это вообще неисследованная тема. Десятки тысяч людей в эту секунду качают фильмы в Сети. Понять, что они любят, по каким критерия выбирают, пока невозможно. И революция - в кино я имею в виду - произойдет, когда Интернет и кино легально найдут общий язык.
– Изменения в обществе, не-ожиданная активизация гражданской позиции, протесты простив протестов - как это отразится на кинематографе?
– Кино - медленное искусство. Стихотворение о сегодняшних событиях может появиться уже завтра. А на съемки кино понадобится минимум 1,5 года. Но эти события непременно отразятся. Это не обязательно буквальное влияние: увидел митинг - снял картину про митинг. Просто человек, который побывал на этом митинге, стал немного свободнее. Я говорю о внутреннем ощущении. У свободного человека может родиться идея, которая год назад появиться не могла.
– А эти перемены коснулись всей страны или это пока столичное явление?
– Мне кажется, стоит говорить о всей России. На дворе XXI век - процессы ускорились, все меняется. И все это несется мимо нас, а мы почему-то стоим. Интуитивно возникло желание двигаться. Но это непростой процесс, как и все перемены. Если же говорить о политике, то надо понимать, что в нашей стране власть держится на любви, мы не поддерживаем власть, не уважаем, а именно любим ее. Любовь же крайне капризное и непостоянное чувство. И вот у нас была сначала влюбленность, потом страсть. Но чувство остыло, и все то, что нам нравилось во времена страсти, стало раздражать. Роман с властью закончен. Когда одни и те же люди правят страной очень долго, независимо, хорошие они или плохие, - наступает застой.
– Роман закончился, надо заводить новый? Опять влюбиться, забыться, а потом разочароваться? Ерунда какая-то получается...
– И значит, надо менять не просто власть, а отношение к ней, критерии выбора. Чтобы не влюбляться, а нанимать менеджера. Ставить задачи и оценивать его работу по тому, как он ее выполнит. В нашей стране - огромной богатой, вооруженной до зубов и вечно жалующейся на то, что американцы ей строят козни, - нужно сделать так, чтобы все заработало. Я поэтому и решил поддержать Прохорова. Именно потому что менеджер, не бюрократ, не чиновник, не силовик, а управленец.
– А должны люди культуры вообще интересоваться политикой и вмешиваться в нее?
– Я в политику не иду, я кино снимаю. Но я могу и должен выражать свое мнение, как любой другой человек. Люди, которые отмахиваются фразами «Ой, я в политике не разбираюсь и не интересуюсь», на мой взгляд, либо неумны, либо врут, либо боятся.
– Либо все вместе...
– Да, лжи и запугивания стало много. Пугают, что вернутся 90-е годы. И у меня два вопроса. А до 90-х у нас Швейцария была? Почему о беспределе говорят те, кто и тогда был у власти, почему же они тогда ничего не исправляли?
В итоге появляется ощущение зашкаливающего, запредельного вранья. Я стал понимать, что мне врут из телевизора, врут на радио, врут газеты. Хуже того, мне врут мои знакомые и друзья. Самое страшное, что люди стали врать самим себе, врать талантливо. И это стало выгодно: можно заработать денег, построить карьеру. И точно такая же атмосфера была в совке. Для меня это яд. Пугают 90-ми, а врут вокруг, как в Советском Союзе. И вот это надо менять.

http://hab.kp.ru/daily/25838/2811013/