Более 120 миллионов рублей бюджета. Более 5 тысяч гостей и участников. Более 500 журналистов. Более сотни новейших фильмов. Таковы масштабы только что закончившегося, двадцать первого по счету "Кинотавра", который не зря признан самым крупным и значимым национальным кинофестивалем в мире.

Впрочем, "Кинотавр" давно уже больше, чем просто фестиваль. В 90-е годы, когда кинотеатры превратились в мебельные салоны, когда новые фильмы, минуя экраны, сразу ложились на полку Госфильмофонда, "Кинотавр", по сути, был единственной площадкой, где кино сохранялось и пестовалось, как род и вид искусства. И это ежегодное напоминание, что фильмы ещё снимаются, что мастера экрана не вымерли, подобно заледенелым мамонтам, а отогреваются в тёплом, любвеобильном Сочи, в итоге заставило общество вновь повернуться лицом к некогда любимой, но временно забытой им десятой музе. А сегодня, когда кинематограф давно и прочно очнулся от многолетней спячки, "Кинотавр" выполняет уже новую функцию: он стал полем, на котором сходятся основные игроки российского кинобизнеса и в заинтересованном диалоге определяют пути дальнейшего движения кинематографа. Характерно, что и победивший на "Кинотавре" фильм носит символическое название "Перемирие".

Консерваторы и новаторы

В самом деле, 21-й по счету фестиваль войдет в историю, как реальная попытка примирения в разодранном противоречиями мире кино. Президент "Кинотавра", в прошлом замечательный режиссёр-документалист, а ныне преуспевающий кино-и телепродюсер Александр Роднянский, не стал делить приглашенных гостей на "консерваторов" и "революционеров", "правых" и "левых", "михалковцев" и "раскольников". Прекрасно ориентируясь во внутрицеховых разборках, он взял и пригласил в Сочи всех разом. Не скажу, чтобы Никита Михалков лобызался на "Кинотавре" со своими постоянными оппонентами Виталием Манским или Даниилом Дондуреем. Не видел, чтобы Никита Сергеевич братался в Зимнем театре со своим конкурентом по Каннскому фестивалю Сергеем Лозницей. Но сам факт, что под сочинским небом показали и "Утомленные солнцем-2", и "Счастье моё", что в гостинице «Жемчужина» собрались и активисты "Ники", и приверженцы "Золотого орла", что в обсуждении актуальных проблем кинопроцесса на круглых столах были высказаны и выслушаны самые разные, порой полярные точки зрения, - этот факт уже сам по себе отраден и многое обещает. В отсутствие внятной кинополитики со стороны Минкульта и со стороны деморализованного руководства СК, в условиях, когда недавно созданный Фонд поддержки кино возглавляет Сергей Толстиков, до недавнего времени работавший в тяжелой промышленности, энергичный и многоопытный Александр Роднянский стал, по сути, неформальным лидером кинематографистов, собирателем потенциально могучих, но разрозненных творческих сил. И было видно, что ему это не в тягость, невзирая даже на то, что половину фестивального бюджета он, по его собственным словам, оплатил из личных средств. Такое вот получается кино.

Мейнстрим и артхаус

Ещё одна попытка примирения была предпринята и на конкурсном экране, где в этот раз сошлись два обычно не пересекающихся между собою потока отечественного кинематографа: так называемое "кино не для всех" и "кино для народа". В прошлом году, который стал для "Кинотавра" поистине прорывным, торжествовал исключительно и только артхаус. Фильмы "Волчок", "Бубен, барабан", "Миннесота", "Кислород", "Сказки про темноту", "Сумасшедшая помощь", "Сынок", обошедшие впоследствии многие международные кинофестивали, во весь голос заявили о рождении в нашем кино "новой волны", приверженной остросоциальной проблематике. Тогда, помнится, фестивальная публика едва не задохнулась от хлынувшего с экрана крика отчаяния и боли, который в такой трагической концентрации никогда не звучал в нашем кинематографе. В этот раз члены отборочной комиссии во главе с Ситорой Алиевой решили быть помилосерднее и разбавили жёсткий артхаус более спокойным и уравновешенным мейнстримом. Это соседство неожиданно высветило недостатки и того, и другого типа кинематографа. Оказалось, что наше авторское кино трагически зациклено на себе самом любимом. Представить, что неторопливые, программно-бессюжетные, с как будто нарочито вытравленными эмоциями фильмы "Другое небо" Дмитрия Мамулия, "Явление природы" Александра Лунгина и Сергея Осипьяна, "Обратное движение" Андрея Стемпковского, "Пропавший без вести" Анны Фенченко, будет смотреть хоть какая-нибудь публика, кроме фестивальной, невозможно. Это в полном смысле слова одноразовое кино - наподобие стерильного медицинского шприца. Показали один раз на "Кинотавре" искушенной публике - и другого показа уже, скорее всего, не будет. Почему столь разные и по возрасту, и по темпераменту художники исповедуют столь единодушное пренебрежение к интересам потенциального зрителя, почему они не пытаются сделать хоть маленький шаг навстречу публике - это для меня большая загадка. И повод для большой дискуссии на эту тему.

К сожалению, наш так называемый мейнстрим, судя по программе "Кинотавра", даёт ещё больше поводов для беспокойства. Боюсь, что лишённая каких-либо психологических мотивировок комедийная мелодрама "Слон" Владимира Карабанова, заурядный детектив "Кто я" Клима Шипенко, не шибко изобретательный боевик "Жить" Юрия Климова, навороченное "Золотое сечение" Сергея Дебижева, вяловатая психологическая драма "Сатисфакция" Анны Матисон – все эти фильмы для сколько-нибудь интеллигентной публики покажутся непробиваемо наивными, а для подростков, привычно жующих в кинотеатрах поп-корн, - увы, недостаточно "крутыми". Единственным по-настоящему зрелищным фильмом в конкурсе мне показался "Человек у окна" известного питерского режиссёра Дмитрия Месхиева - изящно разыгранная мелодрама с элементами комедии, выполненная в стилистике "Иронии судьбы" и "Служебного романа". Но эту историю о любовном "четырёхугольнике", разыгранную с участием хороших актёров и "на ура" принятую фестивальной аудиторией, поймут и оценят разве что сорокалетние, которые в кино сегодня практически не ходят...

Блуждание по кругу

И все же на фестивале случились настоящие фильмы-события – даже с учётом внезапно выбывшего из конкурса фильма Алексея Федорченко «Овсянки», который мог бы усилить программу, но который в последний момент был «похищен» у «Кинотавра» грядущим Венецианским фестивалем. В этой связи основная интрига развернулась вокруг участия в конкурсе уже упоминавшегося фильма Сергея Лозницы "Счастье моё", который наделал в Канне много шума, но остался там без призов. Поговаривали, что лента пала жертвой искусственно навязанного противостояния между Михалковым, который с фильмом «Утомлённые солнцем-2» представлял в Канне Россию, и Лозницой, который снял свою страшную сказку на Украине, но про Россию. Мол, не дали награду одному - тем самым обрекли на призовую аскезу другого. Лично мне эта версия не кажется столь уж далекой от истины, ибо, в отличие от Михалкова, Лозница, в недавнем прошлом известный режиссёр-документалист, снял по-настоящему талантливое, масштабное по мысли, эпичное по дыханию, хотя и очевидно спорное кино. Уже само название фильма провокативно, оно содержит ощутимую иронию, если не откровенную издёвку. Никакого намёка на всеобщее или даже личное счастье на экране нет и в помине. А есть блуждание шофера-дальнобойщика по трагически замкнутому кругу - от одной разоренной деревни до другой, от одной беды до другой, пока повествование не закончится страшным финалом, который разыграется на посту ДПС, где озверевшие от безделья и безнаказанности гаишники устроят кровавую баню ни в чём не повинным людям. Фильм состоит из самостоятельных и разновременных новелл, которые прихотливо рифмуются между собой. И зло, совершенное в далёкое военное время, загадочным образом аукается в сегодняшнем дне. Привычное и уже не замечаемое мародерство, каждодневное насилие над человеческой личностью, неуважение к чужой жизни, не говоря уже про чужую собственность, - эти родовые пятна прошлого проступают в сегодняшнем дне, как запёкшаяся кровь сквозь грязные бинты. Смотреть этот фильм больно и страшно, Лозницу легко упрекнуть в русофобии, мол, сам последние годы живёт в Германии, а в снятом им фильме о России нет ни одной мажорной ноты. Но с таким же успехом схожие обвинения можно предъявить Салтыкову-Щедрину с его "Городом Глуповым" и Гоголю с его "Ревизором" и "Мёртвыми душами" - выписанные классиками "кувшинные рыла" соотечественников вряд ли способны вызвать прилив национальной гордости. А на мой прямой вопрос, не хотелось ли ему в кинокартину, словно написанную красками Босха и Брейгеля, внести хоть одно светлое лицо, хоть один светлый пейзаж, Лозница ответил с нескрываемой иронией: "Вам бы, что, действительно, хотелось, чтобы я вставил в эту картину новеллы в стиле Шишкина и Венецианова?".

Фильм Лозницы был на голову сильнее и оригинальнее всех остальных конкурсных лент, он возвышался над ними, как лес над подлеском, как Эльбрус над предгорьем, тем не менее, наблюдателям было ясно, что председатель жюри Карен Шахназаров, человек умеренных взглядов, вряд ли отважится присудить фильму "Счастье моё" главную награду "Кинотавра". Так оно в итоге и случилось. Лозница получил второй по значению приз жюри - за режиссуру, а также приз Гильдии киноведов и кинокритиков "Слон" – критики, как водится, оказались смелее, радикальнее Большого жюри, которое лучшим фильмом фестиваля назвало "Перемирие" опытной Светланы Проскуриной.

Привычный идиотизм жизни

Самое интересное, что "Перемирие" в известном смысле повторяет сюжетную конструкцию и круг образных мотивов "Счастья", только в лирико-драматическом, а не в сатирическом, гротескном, трагедийном варианте. В фильме Светланы Проскуриной тоже главным героем выведен шофёр, колесящий по сельской глубинке, который своими ещё не до конца испорченными глазами словно впервые видит привычный идиотизм окружающей его жизни - с традиционным подглядыванием за обнаженными красавицами в поселковой бане, с незамысловатой любовью в придорожном парнике в обмен на понюшку табаку (увы, в буквальном смысле слова), с привычными пьянками и привычным же воровством всего, что только попадется под руку. Но никакого приговора над своими чудаковатыми героями режиссёр не вершит, она относится к ним как к нерадивым и вечно шкодящим детям. Эта участливая, какая-то шукшинская интонация, заданная режиссёром Светланой Проскуриной и сценаристом Дмитрием Соболевым, автором нашумевшего «Острова», думается, и предопределила выбор жюри. Оно в итоге закрыло глаза и на композиционную рыхлость "Перемирия", и на обилие в нём необязательных персонажей и диалогов, и аж на три финала фильма… Несмотря на главный приз «Кинотавра», перспектива выйти в широкий прокат у этой ленты, а тем более вернуть затраченные на неё деньги представляется мне, увы, проблематичной. Впрочем, эта судьба уготована практически всем конкурсным фильмам, включая и «Счастье моё». «Кинотавр» не зарабатывает на кино, не занимается раскруткой кассовых блокбастеров, он сознательно и добровольно превратился в фестиваль-лабораторию, где обкатываются новые киноидеи, ищется новый киноязык. Так было, так будет и впредь, если, конечно, фестиваль сохранится в его нынешнем виде и качестве.

Расписание на завтра

Опасения о судьбе «Кинотавра» не так беспочвенны, как может показаться на первый взгляд. Тянуть в одиночку такое огромное и затратное хозяйство Роднянскому в один прекрасный день может и надоесть. Тем более, что другие, куда более скромные по масштабу отечественные фестивали, получают от государства ровно такую же финансовую поддержку, как и «Кинотавр», а именно 5 миллионов рублей, что вряд ли справедливо. Эту проблему надо как-то решать, и, думается, не случайно на нынешний фестиваль приезжал министр культуры Александр Авдеев, которому, думается, по силам помочь «Кинотавру». А вот кто поможет главному российскому фестивалю обрести постоянное и достойное пристанище – это куда боле серьезный вопрос. Дело в том, что гостиница «Жемчужина» - главная фестивальная резиденция – в ноябре становится на реконструкцию, которая, что скрывать, давно назрела и перезрела. Построенная в годы «развитого социализма», «Жемчужина» давно превратилась в реликт отжившей эпохи. Здесь в большинстве своем неудобные и маленькие номера без кондиционеров, старая обшарпанная мебель, а в ресторане «Хрустальный» кормят так, как кормили нас в пионерлагерях в далёком детстве. Но самое страшное – это грохот от дискотек, которые плотным кольцом окружили «Жемчужину» и не дают её постояльцам уснуть до утра. Измочаленные бессонницей кинематографисты звонили мэру, вызывали милицию в надежде пресечь этот музыкальный терроризм, но все их потуги оказались тщетными. Десятки людей клялись мне, что это их последний в жизни «Кинотавр», что больше они в «Жемчужину» ни ногой, даже если гостиница и обзаведётся кондиционерами и стеклопакетами на дребезжащих от излишних децибел окнах… Ясно, что главный национальный кинофестиваль нуждается в настоящем фестивальном комплексе с сетью удобных и тихих гостиниц, с системой кинозалов, как это имеет место в Каннах, Карловых Варах, Сан-Себастьяне и ряде других столь же прелестных, как Сочи, мест, где любят и ценят фестивальное кино. И по-настоящему заботятся о нём.

Призы «Кинотавра»

Главный приз - "Перемирие", режиссёр Светланы Проскуриной, продюсер Сабина Еремеева. За лучшую режиссуру - Сергей Лозница, "Счастье мое". За лучший дебют - Анна Фенченко, "Пропавший без вести". За лучшую женскую роль - Мария Звонарева, "Человек у окна". За лучшую мужскую роль - Иван Добронравов, "Перемирие". За лучшую операторскую работу - Роман Васьянов, "Явление природы". Приз им. Г. Горина "За лучший сценарий" - Ануш Варданян, Андрей Стемпковский, Гиви Шавгулидзе, "Обратное движение". Приз им. М. Таривердиева "За лучшую музыку к фильму" - Анна Музыченко, "Другое небо".